– Ленка, это же не наша статистика. Точно тебе говорю. У меня совершенно другие цифры, они расходятся с твоими, значительно расходятся. Откуда взялось это безобразие, Костя, это ты принес, говори? – Настя налетела на программиста.
Константин пугливо отстранился, присмотрелся к бумагам и тоже побледнел.
– Да. Это не наша статистика, – подтвердил программист, – я сам верстаю отчеты для доклада генеральному. Лена, откуда это у вас?
– Курьер принес от Анжелики, – растерялась Лена.
Ей стало больно за других людей, будто это она сама смошенничала, прислав фитюльку вместо отчета. Цифры из этой фитюльки легли основой для писем в другие организации, и вся почта уже ушла. Обычно все отчеты сверяют программисты. Они выискивают в распечатках ошибки и пропуски, затем восстанавливают утраченные символы. Все трое молчали, пытаясь осмыслить ситуацию. Настя мигом утратила веселье. Лена смотрела на подругу, Настя съедала глазами Костю, а тот тупо уставился глазами в витиеватую вязь цифр. Издалека цифры казались странными закорючками, переплетающимися окончаниями друг с другом, все вместе они создавали замысловатый узор. От него повеяло опасностью. Анжелика перешла все границы дозволенного и допустимого. Отчет корпорации – святая святых, даже налоговая инспекция не имеет права совать свой нос в строгий и стройный ряд сухих цифр. Ее туда не пускают.
– Кажется, ты попала, Ленка, – первой в компании очнулась Настя.
– Ты думаешь? – вяло промямлила Истомина.
Лена мысленно оценивала сложившуюся ситуацию, а ситуация вырисовывалась совершенно безрадостная. Истомина почувствовала, как тело наливается свинцовой тяжестью. Весь этот год она всеми силами уходила от реальной действительности, пытаясь погасить в себе нестерпимый жар души. Материя для нее перестала существовать. Лена не замечала людей, наивно полагая, что она им неинтересна. Отнюдь. Грубая ошибка. Люди не прощают брезгливой отстраненности по отношению к себе, они вмешиваются в ход событий, создавая непереносимые обстоятельства. И тогда человек вынужден считаться с реальностью, ведь материя выталкивает из себя чужака. Она не желает терпеть в себе инородца.
– Настя, ты куда? – сказала Лена, глядя, как та спешно оправляет пышные оборки модного платья. Какая глупая мода, пышность и томность абсолютно не вписываются в бешеный ритм современности. Девушки, обряженные в косоугольные подолы, кажутся клоунессами.
– Побегу в отдел, поищу отчеты, может, мы ошиблись, – скороговоркой выпалила Настя, она явно собиралась спасать незадачливую подругу. Сейчас организует шумную кампанию в пользу утопающих в ложных статистических данных. По Настиным глазам было видно, что она озабочена делами и судьбой Истоминой.
– Настя, я все выясню сама, без твоей помощи, – предупреждающим тоном изрекла Лена.
Программист застыл у стола. Он стоял с отчетом, словно держал в руках бомбу, мину замедленного действия, каковой по сути и являлась эта злополучная стопка бумаг, скрепленная печатью и прошитая суровыми нитками для пущей достоверности.
– Костя, спасибо за помощь, с моим компьютером все в порядке, – Лена сделала робкую попытку ненавязчиво выпроводить программиста из офиса, но он продолжал стоять, рассматривая ровные линейки цифр на отчете.
И тогда Лена встала, подошла к столу и легонько направила программиста к выходу, предварительно выудив из его рук отчет с фальшивыми цифрами. Настя, прикусив губу, наблюдала почти за театральной сценой.
– Зря ты с ним так, Лена, – сказала Настя, когда за Костей беззвучно закрылась дверь, – он же с ума сходит по тебе. Влюблен, как юный гимназист.
– И что дальше? – сухо поинтересовалась Истомина.
– Нельзя обижать влюбленных, это грех, – убежденно заявила Настя.
– Мне не до влюбленных сейчас, – сказала Лена, глядя на дверь, будто предлагала подруге удалиться, но Настя не спешила оставить Истомину в одиночестве.
– Что будем делать? – спросила Настя, игнорируя неловкое молчание.
– Мы ничего не будем делать, – натянуто улыбнулась Лена, – мы – ничего. Ты иди, Настя, а то тебя в отделе потеряют.
Настя вспыхнула, побегала кругами по офису и молча выскочила за дверь. Обиделась, наверное. Ничего – до свадьбы заживет. И Лена принялась думать, как заблокировать неприятность. Истомина думала, словно совершала трудную работу. В течение года Лена молилась и просила у неведомого бога силы и мудрости, хоть капельку, маленький глоточек, чтобы хватило на неделю, месяц, год. Хватило на год. В эту минуту и то и другое мигом закончилось. Не было сил, совсем не осталось мудрости. Лена никак не могла осознать глубину человеческой подлости. Ей было больно за чужое зло, сотканное из плохих побуждений, имеющих под собой одно стремление – уничтожить. У Истоминой в голове крутился лишь один вопрос, она незримо сотворила из него воздушный шарик и раскручивала его по кругу – за что? Когда незримый шарик лопнул, она поняла – ни за что. Никто ни в чем не виноват. Так случилось. Это обычная жизнь. Люди привыкли поступать так, как им бы не хотелось, чтобы с ними поступили подобным образом. Из всего этого нужно найти выход. Лена отчаялась, потерла занывшие виски. И вдруг засмеялась. Выход был. Простой, незамысловатый, но мудрый, как все гениальное. Сначала нужно сделать работу, исправить ошибку и лишь после этого можно отправляться на поиски источника зла. Можно и нужно. Истомина даже обрадовалась, простота решения проблемы завораживала, призывала к действиям. Для начала Лена скачала правильный отчет, проверила его по всем сайтам, сверила, выверила, написала письма, принесла извинения, вложила в конверты, сделала рассылку по адресам. Глаза слипались от усталости. Лена посмотрела на часы. Сверила время по мобильному. Двадцать два часа три минуты. Быстро управилась. В одиночку. Когда Истомина вышла из здания, было уже темно, но на стоянке маячила долговязая фигура.
– Александр, что ты здесь делаешь? Уже поздно, – невольно вырвалось у Лены. Но это был не Александр. Возле кабриолета стоял Костя, долговязый, немного грустный, влюбленный.
– Костя, почему вы не дома? – сказала Лена, вначале она немного онемела, настолько неожиданной оказалась встреча.
– Лена, можно я вас провожу? – ответил тот, слегка заикаясь от волнения.
– Да вы с ума сошли, – возмутилась Истомина, – что вы себе позволяете?
Он настолько оторопел от ее тона, что накрепко припал к стальному боку кабриолета, и отлепить его было невозможно. Лена вздохнула, вот навязался, репей. Разрешила ему приходить в офис без звонка, а он воспринял благоволение как знак к решительным действиям.
– Где вы живете? – сказала Лена, ощущая себя милосердным ангелом.
– Рядом с вами, – обрадовался Костя и уселся на низкое сиденье, высоко задрав костистые колени.
Истомина недоумевала, она же слова ему доброго не сказала, даже не посмотрела на него внимательно ни разу. Откуда этакая уверенность в себе, расселся в машине, будто уже тысячу лет они вместе разъезжают по разбитым дорогам России.
– Костя, а вы женаты? – сказала Лена, чтобы нарушить пронзительное молчание. Программист выглядел настолько юным и беспечным, что никакая жена не выдержала бы жизни бок о бок с этакой-то наивностью. Лена задала вопрос, чтобы немного подшутить над растрепанным инженером.
– Да, – сказал программист, а Истомина едва удержала руль в руках. Она растерялась и даже не нашлась, что сказать. Нить разговора порвалась, Лена случайно наткнулась на чересчур тонкое место. Что еще можно спросить у мужчины? Разве что наличием отпрысков поинтересоваться с безразличным видом.
– Я женился случайно, такое бывает с мужчинами, вы не обижайтесь на меня, – программист основательно осмелел. По крайней мере его голос зазвучал ясно и чисто, без запинок, Костя больше не заикался, не путался в ударениях.
– Да почему я должна на вас обижаться? – закричала Лена, почему он говорит ей эти неприятные слова, завтра предстоит трудный день, и сегодняшний едва прожила, неужели она не заслужила полноценный отдых?
– Потому что я вас люблю, – сказал Костя и добавил: – Остановите машину, я выйду.
– И выходите побыстрее, пожалуйста, и без звонка прошу больше ко мне не являться, – сказала Лена,
