которых Мапу давно еще отправил к белым за «громом». Когда они подошли совсем близко, Саку едва удержался, чтобы не крикнуть: белый был мистер Брук!
Был он без шапки, лицо окровавлено, одежда изорвана. Глаза горели страхом и злобой.
Его подвели и толкнули к ум-камалю. Папуасы рассматривали незнакомого человека, словно диковинного зверя, некоторые даже ощупывали его и говорили:
– Отменное будет жаркое!
И Брук, кажется, догадывался, что означает это ощупывание и эти слова...
Собрался совет. Посланцы рассказывали свою историю.
– Мы дали им золото и птиц. Просили гром. Они нам дали огненной воды. Больше мы ничего не помним. Очнулись одни в лесу. У нас осталось только вот это.
И один из них показал бутылку с отбитым горлышком. Папуасы принялись рассматривать ее, передавать из рук в руки, нюхать. Было отмечено, что концы очень острые. Эта штуковина может пригодиться в хозяйстве. Она одна, пожалуй, стоит того золота, от которого нет никакой пользы.
Но большинство все-таки понимало, что это обман.
– Мы пошли домой,– продолжали посланцы.– Потом увидели на реке трескучую лодку и стали следить за ней. А там плыли белые, как раз те, что дали нам огненной воды. И вот одного мы поймали.
Чтобы понять, как им, пешим, удалось состязаться с быстроходным катером, нужно взглянуть на карту Новой Гвинеи. Мы увидим, что от южного берега, где находилась станция (недалеко от реки Марегед), до верховьев реки Фляй можно добираться двумя путями: либо по воде, на восток вдоль берега, а потом по реке на запад, либо по суше – прямо на север. В первом случае надо покрыть километров шестьсот – семьсот, а во втором – каких-нибудь сто – сто двадцать.
Споров о судьбе пленника не было: уже одно то, что белые со своей трескучей лодкой забрались так глубоко, решало его участь. Ясно, что у них на уме что-то недоброе. Разве слыхано, чтобы белые приезжали с добром? Наверно, хотят забрать всю их землю и полонить жителей. Значит, нужно уничтожить врагов, и не только этого, но и тех, что остались в лодке.
Все папуасы, что жили на побережье, давно уже попали под власть белых; свободными оставались только жители далеких от моря мест.
И вот белые уже добираются и до них! Эти обманщики, которые так бессовестно надули посланцев Какаду.
А насчет пленника, так тут нужно еще иметь в виду, что череп белого принесет счастье, славу и могущество роду Какаду. У Мукку до сих пор нет черепа белого человека.
Некоторые даже решили, что это присутствие Саку так помогло им, что великий дух сделал белых тихими и мягкими: иначе как бы удалось двоим папуасам взять в плен белого?
После всего этого какие могут быть разговоры насчет Мукку: их можно уже считать уничтоженными.
Одним словом, дела рода Какаду обстояли как нельзя лучше.
Саку сидел на совете, слушал, и сердце его обливалось кровью.
– Нет, братья,– начал он,– неладно будет, если мы убьем этого человека. Бог нам не простит. Пускай бы еще в бою, да и то нехорошо. А так просто убить – большой грех. Бог покарает нас – нашлет белых, и быть беде.
– Значит, твой бог заступается только за белых? Ты ведь сам говорил, что за всех одинаково,– возразили ему друзья.
– За всех тех, кто не творит зла, кто любит бога и людей, кто не приносит вреда ближним. А кто бога не слушается, того он карает,– пытался растолковать Саку.
– Погоди,– сказал Мапу,– а разве они не приносят вреда? Разве они не отобрали у наших соседей землю? Разве они не пришли сюда, чтобы и нашу землю забрать? Разве они не обманули наших посланцев? Разве они не убивают нас?
– Кто делает греховное дело, того бог сам будет судить и карать, но не мы,– ответил Саку.
– А почему же ты только что сказал, что белые сами придут и накажут нас, если мы убьем этого человека? – сказал Мапу.– Почему они не хотят ждать, пока бог сам будет судить?
Саку еще раз с досадой увидел, как трудно говорить с этими темными людьми. Они видят и понимают только то, что сегодня беспокоит их, а подумать глубже, о своей душе, они не хотят или не могут. Он замолчал и стал придумывать другие способы, как бы помочь мистеру Бруку.
Брука повели в одну пустующую хижину, где ему предстояло провести свою последнюю ночь. И вот по дороге он увидел Саку!... Брук остановился, побледнел, покраснел, хотел что-то сказать, но не мог.
Саку стоял и делал вид, что читает библию. Папуасы привыкли видеть его с библией в руках и искренне верили, что в этой книге заключена та чудесная сила, которую привез Саку от белых.
Как только Брук подошел ближе, Саку, как будто продолжая читать библию, сказал по-английски:
– Мистер Брук! Не обращайте на меня внимания. Я надеюсь, что сегодня ночью сумею освободить вас.
Лицо Брука осветилось надеждой. При взгляде на него в эту минуту каждому могло бы показаться, что это самый лучший, самый добрый человек на свете. Его втолкнули в хижину и поставили стражем франта с головой, облепленной известью. Собственно говоря, сделали это просто так, на всякий случай, потому что Брук был связан так крепко, что и думать не мог о побеге. Кроме того, на ночь его еще раз осмотрели и перетянули узлы потуже, так что он уже и пошевелиться не мог.
Саку все ломал голову, что ему делать. Подкрасться и развязать Брука было невозможно, особенно ночью, когда каждый шорох слышен далеко-далеко. Отозвать куда-нибудь этого франтоватого стража? Тоже не выйдет. Оставался один, ненадежный, но последний план.
