Лиза наплакалась, успокоилась и уснула на плече у Кирилла. До рассвета Кирилл сидел на автопокрышке, смотрел на призрачную церковь и обнимал Лизу. Псоглавец больше не появлялся. Наверное, вернулся на свою фреску. А Кирилл ни о чём не думал. Бесполезно.
Здесь, в Калитине, что-то происходит. Что-то нехорошее, тайное, жестокое. Кирилл ощущал себя кем-то вроде следователя, у которого есть преступление, есть, скажем, пять подозреваемых, и на каждого из них не очень уверенные доказательства вины. Не хватает главного: мотива. Надо нащупать мотив, и тогда всё станет ясно.
Лиза сказала, мотив — скиты.
Воздух вокруг из смутного стал мутным, отсырел и потяжелел. Лиза проснулась. Она ничего не говорила, не глядела в глаза Кириллу, осторожно высвободилась из его рук и пошла на берег умываться. А Кирилл размял затёкшие ноги и пошёл к церкви.
Просто заброшенное здание. Щербатые стены, высокие арки, битый кирпич, штукатурка, доски в птичьем помёте. В этих стенах не таилось ничего, кроме дымоходов старинных печей. И Псоглавец, унылый, тусклый и нелепый, был на своём месте. Кирилл долго смотрел на него снизу, но Псоглавец и не дрогнул.
— Ты кто? — тихо произнёс Кирилл.
В «Хищнике» титан Шварценеггер сразил инопланетного монстра и, глядя в его звериную морду, изумлённо спросил: «Что ты за
Кирилл вернулся к реке. Лиза по-кошачьи утиралась локтями. Кирилл взял её за руку, как ребёнка, и повёл домой. Они пошагали от реки мимо храма и кладбища — через те места, где несколько часов назад Кириллу было невыносимо страшно. А теперь никаких чувств не осталось. Будто бы закончилось кино, в зале зажёгся свет, бездонная пропасть экрана стала плоской, а глубокое и одинокое переживание киношной драмы превратилось в бытовую толкучку на выходе.
Кирилл довёл Лизу до калитки и подождал, пока Лиза зайдёт в дом. Потом пошёл к себе. Сарай с автобусом стоял запертым, цепь и замок никто не тронул. Гугер и Валерий спали в классе на полу поверх спальных мешков. Кирилл спать не хотел. Точнее, не мог. Голова была тяжёлой, но пустой, как чугунный котёл. Для сна её требовалось заполнить информацией: долить котёл до краёв, чтобы потянуло вниз.
Кирилл сел перед ноутбуком. Лиза сказала, мотив — скиты. В окне Google Кирилл настучал: керженские скиты. Меньше 3000 результатов. Для сравнения Кирилл набрал «Анна Семенович». На 850 000 больше.
Оказывается, раскольничьи скиты Керженца своим рождением обязаны татарам. Потомка Чингисхана хана Улу-Мухаммеда племянник сверг с престола Золотой Орды. Хан бежал в Крым. Но там рассорился с местным владыкой и решил идти на Волгу. С тремя тысячами верных и буйных уланов он вторгся на земли Руси, разбил войско Великого князя Василия, которое превосходило его отряд вдесятеро, и прорвался к Казани. А здесь овладел престолом Казанского ханства и тем самым положил начало своей династии, которую только через столетие с лишним одолеет Иван Грозный. Было это в 1438 году.
На следующий год Улу-Мухаммед пошёл войной на Русь, взял Нижний Новгород и выжег Москву до Кремля. В пути он разорил и мелкий монастырёк, стоявший близ впадения реки Керженец в Волгу.
Монастырёк этот пять лет назад основал инок Макарий. Родом он был из Нижнего, но жил по многим обителям Руси и сам воздвиг много новых обителей. Макарию приглянулось взгорье у Жёлтого озера. Ныне Волга поменяла русло и поглотила озеро, но монастырь сохранил прежнее название: Макарьевский Желтоводский.
Макария, братию и прочих пленников привезли на суд Улу-Мухаммеда в Казань. Но поволжские инородцы как один клялись, что никакого зла от обители не знали, а сам Макарий — кроткий и добрый человек. Тогда хан повелел освободить пленных, и пусть они идут куда хотят, лишь бы прочь с его земель.
Макарию было уже 90 лет. Он пошёл под Кострому в село Унжа. Освобождённые пленники сопровождали старца. И в дороге, в Чёрной Рамени на Керженце, путники увидели чудо: дивного оленя. Макарий дошёл до Унжи и остался там, а некоторые его иноки вернулись на место чуда и основали первый скит Керженца — Оленёвский.
Хан Улу-Мухаммед в 1444 году снова ходил на Русь, взял Нижний, под Суздалем разбил русское войско и пленил самого Великого князя Василия, которого отпустил за огромный выкуп. В этот же год на Унже упокоился и Макарий Желтоводский. В 1671 году были обретены его нетленные мощи, а в 2005 году голову Макария вернули на Волгу, в Печерский монастырь под Нижним Новгородом.
Желтоводскую обитель Макария в 1620 году возобновил инок Авраамий. Под стенами монастыря ревностью игуменов обосновалась ярмарка, которая постепенно превратилась в крупнейший торг Европы. Здесь торговали и скитники Керженца: Макарьевская ярмарка подключила их к общероссийской экономике. В 1817 году, желая ослабить скиты, государство перенесло торжище на устье Оки под Нижний Новгород, но это для Керженца уже мало что решало.
Кирилл вникал в дела былых эпох с обстоятельностью аспиранта. Псоглавец не может быть изолированным явлением. Он должен наследить. Кто знает, где отыщется след? В том же Макарьевском монастыре сохранилась фреска с Псоглавцем…
А население Керженца поначалу росло не быстро. В уходе на Керженец пока что не было никакого протеста, ведь от основания Оленёвского скита до реформы патриарха Никона прошло 200 лет. При Оленёвском ските появились две женские обители. Одну основала мать Голендуха, другую, Корельскую, — боярыня Анфиса Колычева, сосланная Иваном Грозным. Она приходилась роднёй митрополиту Филиппу, которого по приказу Грозного задушил Малюта Скуратов. Перенесение мощей святого Филиппа патриарх Никон использовал как повод для начала своих беспощадных реформ. После них поток гонимых староверов и хлынул на Керженец, в Чёрную Рамень.
Раскольничья обитель выглядела как обычная деревня. Молились раскольники в часовнях или в подземных «каплицах». Обитель жила единой хозяйственной общиной, которой управлял настоятель. Иногда скит состоял из одной обители, а часто — из многих.
Скиты Керженца прокляли реформы Никона и выбрали раскол. А первым скитом беглых раскольников стали Смольяны. Их основали бояре Салтыков и Потёмкины, а возглавил скит инок из царского рода Шуйских. Он принёс с собой миро и Святые Дары, благословлённые ещё патриархом до Никона. Смольяны пали и первой жертвой борьбы. В 1690 году стрельцы в чащобах отыскали этот скит и разрушили до основания, а настоятеля Феодосия сожгли живьём, привязав к ели. Пепелище скита и 22 могилы мучеников стали святынями Керженца.
В 1657 году на Керженец пришёл соловецкий инок Арсений. Его привела сюда вещая икона Богоматери. Арсений основал скит Старый Шарпан, где в часовне и хранился чудесный образ. Раскольники Керженца уверовали, что, пока эта икона у них, скиты будут стоять.
Обитатели Старого Шарпана приютили некую знатную схимницу Прасковью с дюжиной охранников. Когда схимница умерла, скитские старцы объявили: се опальная царевна Софья, по отцу сестра Петра I, которая сбежала из московского заключения. Погребение схимницы прозвали Царицыной Могилой и поклонялись ей долгие годы.
Царевна Софья раскольников ненавидела, и тем приятнее была раскольникам легенда, что царевна именно у них нашла последнюю защиту и тем признала правоту своих былых врагов. Хотя на совести Софьи была гибель ересиарха Никиты Пустосвята.
Софья принадлежала к знатному роду Милославских, а Пётр, её конкурент в борьбе за престол, — к роду Нарышкиных. Когда в 1682 году малолетнего Петра провозгласили государем, Милославские задумали бунт. Его потом назвали Хованщиной — по князю Хованскому, который возглавил мятежных стрельцов. Стрельцы захватили Кремль, казнили многих Нарышкиных. Софья стрелецкими секирами прорубила себе дорогу к власти, а потом сама и задавила мятеж. Она стала регентшей царевичей Ивана и Петра и семь лет правила державой.
В Хованщину среди бунтарей было немало раскольников, которые надеялись вернуть церковь к старой вере. Ересиархом бунта стал суздальский священник Никита Добрынин, уже отлучённый от церкви. На диспуте в Грановитой палате он разгромил патриарха Иоакима, за что получил от патриарха обидное прозвище Пустосвят. Но на следующий день после торжества подручные Софьи скрутили Никиту Пустосвята
