Заговор на любовь

– Она все умеет. Но привораживать наверняка не будет. Потому что это смешно: одно дело, когда муж с женой двадцать лет прожил да вдруг решил из семьи уйти. А тут увидела ты красивого мальчика – и тут же тебе его вынь да положь.

– А если я его люблю?!

– Ты его не знаешь!

– А ты своего – знаешь?

– У меня екнуло. А ты...

– Ах так! – перебила ее Юлька. – Нагадали тебе короля под сердцем, так ты тут же нос задрала! Подруга еще называется! – и она обиженно надулась.

До фермы дошли молча. На ферму как раз загоняли стадо: сплошной рыже-белой рекой в ворота затекали коровы, а сзади их подгонял ленивым щелканьем кнута какой-то парень на большом буром коне. Подружки остановились, засмотрелись на коров – в городе такого не увидишь. И тут же кто-то закричал им:

– Девчонки, Наташка, Юлька, привет! – к ним направлялся Аркаша. – Вы куда?

– Привет. На озеро, – откликнулась Натусик, а Юлька просто буркнула себе под нос: – Привет.

– Здорово! Я с вами.

И они втроем стали спускаться с горки через пролесок к озеру.

Поболтали ни о чем, а когда уже на бережке уселись на старую растрескавшуюся лодку, Юлька спросила:

– Аркаша, а правда, что ты стихи пишешь?

– Кто вам сказал? – испугался тот.

– Глашка. Ну не стесняйся, прочитай!

С деревенскими мальчиками Юлька чувствовала себя свободно и раскованно. То ли потому, что ощущала свое превосходство, то ли потому, что в любой момент могла уехать из Ольховки и забыть об их существовании.

– Ну хорошо, – согласился Аркаша и вытащил из заднего кармана серую записную книжечку.

Он встал с лодки, прокашлялся, покраснел и начал:

Послушай, эту открыв страницу,
Ты не подумай, что это бредни,
Просто ночью опять не спится.
И каждый день, как последний.
Даже у несчастного человека
Есть счастливые минуты,
Их ждешь три века,
А они уходят почему-то.
Все рассеялось, как хочешь – так живи,
И, кажется – не сделать ни шагу,
Нет ни веры, ни надежды, ни любви,
А только лучшая подруга – бумага.

– Вот только ритм как-то сбивается, – Аркаша начал оправдываться, – но оно написалось сразу, как будто кто-то мне продиктовал, вот так и написалось...

– Это очень хорошее стихотворение, – честно сказала Юлька, – только очень грустное.

На душе у нее будто кошки скребли. А здесь было так тихо! Безветренно, и вода в озере блестела как зеркало. Натусика, видимо, снова разобрало: она сидела на лодке, подтянув колени к подбородку, все так же глядя в даль, на тот берег.

– Прочитать еще? – спросил Аркаша.

Юлька кивнула.

Не у простившего проси прощения.
И у врага не жди пощады.
Любовь способна на унижения,
Ведь она – исчадие зла и ада.
Она придет сама – не спросит.
Уйдет – не скажет «до свиданья».
И ты, один и одинокий,
Среди пустого мирозданья.

– Ну почему же любовь – «исчадие зла и ада»? – удивилась Юлька.

– Потому что, типа, когда влюбишься, сначала чуть-чуть хорошо, а потом – только дерьмово! – вдруг вырвалось у Аркаши. – Такие мучения, как в аду. И ты еще более одиноким остаешься, чем был до этого!

Юлька даже испугалась. У нее самой никакого опыта еще не было, если не считать первую детскую влюбленность в мальчика с пятого этажа. Они как-то вместе лепили снеговика во дворе... Но никаких мучений от этого чувства Юлька не помнила.

– Вот и бабушка говорит: не спеши влюбиться – наплачешься, – сказала Натусик.

– Да ну вас! Пессимисты какие, – отмахнулась Юлька. – А вот у меня любовь будет – сплошная сказка! – Больше ей не хотелось слушать Аркашины стихи.

Они еще немного посидели на берегу, а когда комары совсем обнаглели, отправились восвояси. В районе фермы Аркаша махнул им рукой на прощание: он жил в «Голливуде» – как издевательски называли ряды бараков у фермы, где обитали доярки. И подружки пошли дальше одни, продолжая мечтать про любовь. Юлька считала, что любовь – на то и любовь, чтобы все было замечательно, а Натусик постоянно напоминала ей, что бывает и неразделенная любовь, и скандалы, и разводы. Юлька злилась.

И тут вдруг кто-то с разбегу втиснулся между ними, обнял за плечи:

– Девчонки, как живете, как животик? – Это был Игорь в необычно веселом настроении и без мотоцикла. – Куда идем?

– Да так... – Юлька совсем растерялась, а Натусик все-таки смогла ответить.

– А может, прогуляемся до лесочка? У меня к вам дело есть, – и Игорь решительно увлек их с главной дороги на окружную, за дома.

Юлька уже пришла в себя и хотела возмутиться столь бесцеремонным обращением, но вдруг увидела шедшего им навстречу Андрея и снова разволновалась. Натусик, которая в присутствии Андрея в отличие от подруги не терялась, грозно спросила, снимая его руку со своего плеча:

– Игорь, что это ты себе позволяешь?

– Подружки моей сестры – мои подружки!

Андрей поравнялся с ними:

– Привет, Игорь. Мне нужно с тобой поговорить.

– А мне с девчонками нужно поговорить. И мы идем в поля. Хочешь – присоединяйся.

Между тем они уже зашли за дома и шли по дороге через поле вдоль деревни, где никто обычно не ходил и можно было спокойно поговорить. Пристроившись рядом с Натусиком, Игорь начал:

– Натусик, ты мне друг? Выручай. Родители уезжают – так сеструха приезжает... Не могла бы ты Глашку мою к вам переночевать пригласить? Погадать там или – не знаю, чем там еще маленькие девочки занимаются...

Услышав «маленькие девочки», Натусик возмущенно фыркнула, но Игорь тут же снова приобнял ее, притянув к себе, и быстро исправился: