– Ах, ты все хорошеешь! – ахнул Арканя, припадая на одно колено и вручая Милочке ослепительный букет хризантем. – О моя богиня, ангел мой!
Милочка, еще у двери принявшая гордую и неприступную позу, украдкой разглядывала прежнего кавалера.
К сожалению – а она все-таки хотела увидеть круги под глазами от бессонных в тоске по ней, Милочке, ночей, раскаяние, мольбу и собачью преданность в этих самых глазах, – выглядел он сногсшибательно. Не просто остался таким же героем, как и был, но даже стал еще героистее, если так можно выразиться.
Арканя выглядел настоящим мачо. Аккуратная трехдневная щетинка на мужественном подбородке, пронзительно-серые глаза на смуглом лице. Широкие плечи, красивые ухоженные руки. Безупречно и небрежно сидящие на бедрах дизелевские джинсы. Свежая, благоухающая чистотой, рубашка... И розовые с поросячьими ушками Милочкины тапочки.
– Сними немедленно! Ты их растянешь своими лапами! – взвизгнула Милочка.
Арканя тапочки не снял, а вместо этого схватил Милочку, уволок ее в комнату и усадил на тахту, где на журнальном столике ее дожидались два бокала, бутылка вина и нарезанный идеальными ломтиками сыр. Милочка приготовилась слушать извинения и мольбы.
– Милка, столько всего изменилось! Я был такой дурак! – начал он вдохновенно.
Милочка слегка улыбнулась: началось.
– Я, как дурак, пытался работать с девяти до шести, а я же творческий человек! Меня все это бесило, и я все бросил, все-все, ты не представляешь!
Милочка не верила своим ушам. Арканя, конечно, всегда любил поговорить о себе...
– Я теперь – фотограф. Да, да. Помнишь, как мы с тобой ездили в Египет, какие я снимки делал? Так вот, два моих снимка победили на конкурсе...
Милочка слушала его и не слышала. Сначала ее захлестнула волна негодования. Как же так! Приперся тут без приглашения, хозяйничает без спросу, хватает ее за руку, да еще вместо извинений говорит про себя! Какое ей, Милочке, дело до его успехов? Ее интересует только собственная жизнь.
Милочка слушала вполуха, попивала вино. Как-то так само собой забылся повод их разрыва, и стали вспоминаться только самые приятные моменты. Арканя поставил диск, и теперь, как тогда, Сезария Эвора проникновенно пела грустные песни, самые романтичные воспоминания со всех сторон атаковали бедную Милочку....
Потом они вместе закурили, сидя на широченном подоконнике и выдыхая дым через форточку прямо в ночь. Милочка курила с удовольствием. Ей вспоминались все ее адские мучения, когда она, послушавшись Гошика, пыталась бросить. Вспоминались его постоянные тычки, напоминания, увещевания, разломанные и выкинутые в мусорное ведро пачки. А с Арканей можно быть собой – курить, если хотелось курить.
Потом они снова сидели на тахте, снова пили вино. И Милочка поймала себя на том, что она... волновалась. Милочка, которая намеревалась прийти на это неожиданное свидание королевой, победительницей, свободной и дикой амазонкой, сидела теперь рядышком с бывшим тихонько, как мышка, и была готова сидеть так всю оставшуюся жизнь.
– ...Я собираюсь квартиру покупать. Только еще не решил, в каком районе. В новостройках, конечно, квартиры современной планировки, дворы светлые, зелени много, но и в этих реликтовых доминах есть свое очарование. Может, купить квартирку с видом на Неву? – Арканя воззрился на Милочку. – Ты меня вообще слушаешь?
– Да, конечно... – промямлила та.
Милочка уже не только слышала, но и видела, как заходят они под ручку в роскошное парадное, как поднимаются на верхний этаж, входят в их собственную квартирку с видом на реку, как...
– Милая моя, прости меня, пожалуйста, я был таким идиотом... – Арканя, стоя перед ней на коленях, целовал Милочке руки, колени, то, что выше...
Милочка закрыла глаза и решила ни о чем не думать.
– Ты с ума сошла? – Климка покрутила вилкой у виска. – А как же – «сволочь, подонок»? Прибежал с цветами, надел твои тапочки и уже не сволочь?
Они сидели в блинной. Точнее, Климка сидела, а Милочка полулежала в изнеможении после бессонной ночи, рабочего дня и жуткого раскаяния.
– Я не знаю, не знаю, как это вышло... – в сотый раз оправдывалась она. – Кто ж знал, что он припрется вот так ни с того ни с сего, что эта Марья Никаноровна его пустит. Все вышло случайно. И потом, у меня на него, может быть, рефлекс. Просто рефлекс и ничего больше. Не первый же встречный! Мы с ним, между прочим, почти два года в одной постели спали.
– На кого у тебя еще рефлекс? Ты уж сразу, пожалуйста, определись.
– Ой, ну не знаю, ну, Климочка, ну так вышло... Не хотела я. Хотела просто в глаза посмотреть этому подонку. Удостовериться, что все у него хреново. А он цветет и пахнет, понимаешь ли, ручки целует.
– Ладно, фиг с тобой. Ну вышло и вышло – чего ж теперь убиваться? Выкинь из головы, забудь. Один раз ты его из своей жизни выкинула – сможешь и второй раз.
– Надо выкинуть, да? – робко спросила Милочка, аккуратно собирая с тарелки джем. – А может, он изменился, может, понял, каким он был идиотом... Он ведь так мне и сказал: я был идиотом, что потерял тебя...
– Мужик, когда ему нужен секс, скажет женщине все, что угодно. – Климка была, как всегда, рассудительна и беспощадна. – А когда получит, что хотел, даже не вспомнит об этом. Что он тебе с утра сказал?
– «С добрым утром, дорогая. Ну все, я побежал...» Он встал раньше. И ушел, не позавтракав. Думаешь, он больше не позвонит?
– Понятно. Ты уже хочешь, чтобы он позвонил. Дескать, тогда можно начать все заново. Но при этом хочешь, чтобы все вышло лучше, чем тогда?
Милочка в ужасе схватилась за голову: именно этого она и хотела. Она вдруг почувствовала себя такой дурой – самой законченной и полной из всех дур на свете. Ей стало больно и обидно, хоть плачь. Еще бы! Она, как пятнадцатилетняя девчонка, попалась на удочку. Озабоченный подонок прибежал к ней с чахлыми хризантемами за триста пятьдесят рублей со скидкой (букет больше не казался ей ослепительным), напоил вином, наверняка украденным с какого-нибудь банкета, наплел с три короба, удовлетворил свои потребности и убежал по своим делам. Жизнь была кончена. Милочка молча направилась к стойке и заказала еще одну порцию блинов.
– Объемся блинами, посмотрю на себя в зеркало и умру от разрыва сердца, – объяснила она Климке свои действия.
– Ага, вот и суицидальные наклонности проявились. Мила, все мы когда-нибудь нарушаем правила и попадаем в глупые ситуации. Но это – не конец жизни, – Климка сходила к стойке и отменила заказ. – Просто не звони ему больше. Забудь. Живи и радуйся жизни, как будто ничего не произошло. Кстати, секс-то хоть хороший был?
– Хорош, еще как хорош.
– Ну и дивненько. Здоровый секс еще никому никогда не вредил. Считай, что это ты его использовала как фаллоимитатор. Мужика тебе срочно надо, родная, совсем одичала – на бывших кидаешься.
– А у меня есть один на примете, – Милочка опустила очи долу и рассказала о новом начальнике отдела.
– Вот и отлично! Я за тебя рада. Но увидишь ты его только в понедельник, а веселиться хочется уже сегодня. Вставай, милая моя, вставай, – пропела Климка, – пойдем оттопыримся. Благо, сегодня пятница.
– Слушай, про какие правила ты говоришь? – спросила Милочка, залезая в Климкину «девятку». – Ну, что все мы когда-нибудь нарушаем правила и попадаем в глупые ситуации...
– «Правила настоящей женщины», – пожала плечами Климка. – А ты что, их не знаешь?
