обмена мнениями и не испытывал потребности сомневаться в своих суждениях. Ему нужны были только слушатели, интересующиеся его проблемами и бессловесно внимающие его точке зрения. Поскольку он умел это делать мастерски, критика в его адрес раздавалась очень редко — и чаще всего слишком поздно. Он писал, как все художники, которые не только видят окружающий мир в упрощенном и абстрактном виде, но и умеют красочно передать свои впечатления о нем. В своем на удивление небрежном и изобилующем ошибками письме с фронта мюнхенскому хозяину квартиры он так описывает позиции между Мессином и Витшете во Франции: «Местность частично равнинная, частично слегка холмистая, заросшая кустами и рядами деревьев, вроде аллей. Из-за вечного дождя (зимы здесь не бывает), близости моря и низменного расположения луга и поля похожи на бездонные трясины, а дороги по щиколотку покрыты жидкой грязью. Сквозь эти болота тянутся ряды окопов нашей пехоты, путаница блиндажей и траншей со стрелковыми позициями, ходы сообщения, проволочные заграждения, волчьи ямы, минные поля… Часто по ночам по всему фронту начинается пушечная канонада. Сначала вдалеке, потом все ближе и ближе, постепенно к ней добавляется винтовочный огонь, а через полчаса все постепенно стихает, только многочисленные осветительные ракеты светят вдалеке. На западе видны лучи больших прожекторов и слышится беспрерывный гул тяжелых морских орудий».
В рамках этого рассмотрения имеют значение и конспекты речей, которые Гитлер собственноручно готовил в ранние годы. С первого же взгляда видно, что их писал человек, обладающий необычайной памятью и знающий окончание речи уже в тот момент, когда пишет первую фразу. Эти конспекты нужны были Гитлеру только для того, чтобы напомнить о последовательности аргументов. Для этого ему было достаточно отдельных существительных, порой коротких предложений или устойчивых словосочетаний. Прочитав одно из таких ключевых слов, он реагировал буквально как автомат.[212] В голове у него моментально всплывала вся нужная информация: имена, цифры, факты, детали, взаимосвязи, образные представления, примеры, речевые обороты — короче говоря, все, что отличает выдающегося оратора. Каким образом он составлял планы своих речей, прежде чем в 1930 г. начал диктовать их машинисткам, показывает приведенный выше конспект одной из его ранних речей о «еврейском господстве и обнищании народа».
Позднее, после прихода к власти, Гитлер диктовал свои речи, иногда не пользуясь записями и на одном дыхании, прямо на пишущую машинку. Его секретарша Криста Шредер подробно описала французскому следователю Альберу Цоллеру в 1945 г., как это обычно происходило. Обычно Гитлер оттягивал диктовку вплоть до последнего часа. Ему постоянно приходилось напоминать о сроке. Он постоянно отговаривался тем, что необходимо еще включить в речь последние сообщения послов, оценить соответствующую политическую ситуацию. Вплоть до последней минуты в нем шла работа мысли, тщательно скрытая от окружающих. Он размышлял над аргументацией, делал пометки, старался найти наилучшие формулировки.[213] Когда подходило время, он вызывал звонком двух хорошо отдохнувших секретарш, чаще всего Кристу Шредер и Иоганну Вольф. Прежде чем начать диктовать, он беспокойно ходил взад-вперед, поправлял стоявшие в кабинете во множестве статуэтки на военные темы, останавливался перед потртетом Бисмарка работы Франца фон Ленбаха, снова начинал ходить, потом вдруг в напряжении застывал на месте и начинал говорить. Уже во время диктовки он «репетировал» свои выступления. Даже обычные для многих его выступлений припадки злости его секретаршам приходилось испытывать на себе, записывая его речь. Он начинал, как и перед публикой, спокойно и сосредоточенно, находясь в физическом напряжении, словно спринтер перед стартом. Затем в нем просыпался природный талант страстного оратора. Он забывал об окружающих, выстреливал фразу за фразой, словно боясь понапрасну потратить свое время.
С последним предложением с него словно спадала ноша. Он снова успокаивался, чаще всего хвалил своих изможденных секретарш, делал им комплименты и порой приглашал на обед. Он опять был «нормальным» человеком, и все окружающие возвращались к нормальной работе. Опасность попасть под вспышку энергии Гитлера, испытать на себе его тиранический гнет проходила. Не случайно лишь немногие секретарши были в состоянии записывать вслед за Гитлером. Многие буквально дрожали, чувствовали себя скованно и стесненно, сильно нервничали и не успевали за ним. Как только он замечал это, он прерывал диктовку под различными предлогами, чтобы не дать почувствовать секретаршам, что прекратил работу из- за них.
Будучи уже в уравновешенном и спокойном состоянии, он спустя несколько часов вручную корректировал текст. Порой работа над текстом продолжалась вплоть до самого выступления. Последний штрих он зачастую делал в самую последнюю минуту. Если его рукописные конспекты речей начала двадцатых годов можно без труда прочесть, то о рукописных коррективах и вставках в машинописные тексты после 1939 г. этого сказать нельзя. Ему и самому порой было трудно впоследствии разобрать, что он написал незадолго до этого, и дело, видимо, не только в том, что с возрастом у него стало ухудшаться зрение.
ГЛАВА 6
ЭТАПЫ ПОЛИТИКА И ГОСУДАРСТВЕННОГО ДЕЯТЕЛЯ
12.9.1919 г.:
По приказу командования 4-й группировки рейхсвера Гитлер принимает участие в собрании Германской рабочей партии (ДАП).
Сентябрь 1919 г.:
Прием в ДАП без заявления, членский билет № 555.
13.11.1919 г.:
Начало работы в ДАП в качестве оратора и ответственного за пропаганду.
1.1.1920 г.:
Открытие первого партийного бюро в ресторане «Штернэккерброй» в Мюнхене.
24.2.1920 г.:
Провозглашение партийной программы ДАП в мюнхенском «Хофбройхаусе». Вскоре после этого ДАП переименовывается в НСДАП.
13 — 17.3.1920 г.:
Капповский путч. Вместе с Дитрихом Эккартом по инициативе Эппа, Майра и Рема в Берлине согласовываются вопросы сотрудничества с путчистами.
31.3.1920 г.:
Увольнение из рейхсвера (41-й стрелковый полк).
7 — 8.8.1920 г.:
Выступление на межгосударственном совещании национал-социалистов немецкоязычных территорий в Зальцбурге.
29.9 — 11.10.1920 г.:
Выступления на собраниях в Австрии.
17.12.1920 г.:
НСДАП приобретает газету «Фелькишер беобахтер» (до 9.8.1919 г. «Мюнхенер беобахтер»).
