действительно огромные дозы, при которых возникает вторая, третья и тем более четвертая степень болезни.
Что касается населения, то в чернобыльских зонах радиационный фон повысился на 0,5 миллизивертов в год — это одна пятая от природного фона. В Москве современный уровень радиации около 3,4 миллизиверта, население Финляндии получает 7,5 миллизиверта, а население республики Алтай — 9,7. Учитывая, что опасная доза в десятки раз больше, ясно, что никаких последствий для здоровья у них нет.
«Если все было так „зашибись“, то зачем было эвакуировать целый город? И всем беременным в те дни мамашкам сделали аборт?»
После чернобыльской катастрофы эвакуировали город Припять, и, наверное, это одна из самых правильных мер среди всех, что тогда приняли. Поскольку дальнейшее развитие событий в ходе аварии было непонятно, то очень хорошо, что за такой короткий срок приняли решение обезопасить людей и эвакуировали город. Другое дело, можно ли потом было население возвращать — эвакуация и невозвращение разные вопросы. Что касается прерывания беременностей, то, наверное, это одно из самых глупых принятых тогда решений, тем более что большая часть абортов была проведена не по совету врачей, а в результате расползшихся ужасных слухов. На самом деле за всю историю радиационной науки ни о каких генетических последствиях воздействия радиации на человека абсолютно достоверно неизвестно. Это учитывая то, что существует огромный опыт Хиросимы и Нагасаки. После чернобыльской катастрофы многое сделали неправильно просто от испуга, потому что к аварии не были готовы.
Если говорить о Хиросиме и Нагасаки, то 210 тысяч человек там погибли от ожогов, ударной волны, и так далее, а 86 тысяч пострадавших японские исследователи изучают уже больше полусотни лет. Среди этих 86 тысяч, 500 человек за прошедшие со времени бомбежки годы действительно умерли в результате переоблучения. Но дозы в Хиросиме и Нагасаки были, конечно, не чернобыльские, а намного выше.
Об опасности радиации всегда нужно помнить, но наука о ней знает гораздо больше, чем о других видах опасностей, в частности химии, которая всегда специфична. Есть уровни, при которых радиация опасна, и никогда не должно быть так, чтобы население подвергалось облучению при таких уровнях. Но дозы облучения от атомной станции в нормальных условиях в тысячу раз ниже облучаемости от природного фона. Поэтому атомные станции существуют во всем мире, и везде активно развивается атомная энергетика.
В 1986 году на месте Чернобыльской АЭС были сотрудники Института проблем безопасного развития атомной энергетики РАН, а также множество других людей, которые работали внутри четвертого блока, где дозы были сотни рентген в час. Некоторые из них и после 1986 года остались в Чернобыле и практически до 1988 года работали на четвертом блоке, внутри саркофага. И эпидемии рака среди них нет. Но то, что много людей живут в страхах и опасениях — это вещь естественная. Люди были напуганы, а кроме того, все, что связано с атомной энергетикой, для многих до сих пор является какой-то особой тайной, хотя это уже давно коммерческая промышленность во всем мире. В России на атомных станциях производят 16 % электричества, а есть страны, в которых этот показатель доходит до 80 % — в том числе и расположенная в сейсмически опасной зоне Япония[8]. Важно опираться на здравый смысл — атомные станции, которые строятся в России, строятся одновременно и на Западе, значит, они отвечают тем критериям безопасности, которые приняты во всем мире.
«Чернобыль никто не отменял».
«Всегда присутствует человеческий фактор, и не надо с этим спорить или отвергать это».
«Незначительная оплошность или халатность на производстве может стоить жизни тысячам».
«Опасно. Особенно при нашем всеобщем раздолбайстве и тенденции государства скрывать истинное положение вещей от населения».
«Главное — правильная эксплуатация, неопасно при правильном использовании и своевременном контроле обслуживания».
«Опасна не энергетика, а человек, ее эксплуатирующий».
«Если все делать по уму, атомная энергетика неопасна».
Результаты опроса весьма ожидаемы — Чернобыль не забыт, и уверенности в том, что его повторения не будет, нет. Тем более люди боятся привычки полагаться «на авось», поэтому очень высок процент тех, кто атомной энергетики опасается из-за ее эксплуатации.
Если говорить о безопасности, то действительно нужно, чтобы общество всегда требовало ответов на вопросы — в том числе касательно атомной энергетики. Информационная прозрачность должна быть во всем, в том числе каждый человек должен иметь возможность зайти в Интернет и посмотреть на показания датчиков, узнать радиационную обстановку вокруг атомных объектов и в своем городе. И, во-вторых, конечно, на атомных станциях нужно неукоснительно соблюдать правила безопасности, которые объективно строже, чем на тепловых станциях.
Сегодняшняя атомная энергетика прозрачна для мирового сообщества. Есть Всемирная ассоциация ядерных операторов, регулярно обменивающаяся делегациями, посещающая различные атомные станции, в том числе и российские. Это один из важнейших результатов чернобыльской аварии, ведь одной из ее причин все-таки была закрытость.
Аварии случались не только в СССР — в 1979 году в США на Трехмильном острове реактор атомной станции наполовину расплавился. И мировое сообщество из аварии 1979 года сделало выводы, стало развивать новые подходы к системам безопасности. В СССР тогда учиться на чужих ошибках не пожелали, предпочтя положиться на дисциплину. А потом передали атомные станции в Минэнерго, после чего дисциплина упала и произошла авария на Чернобыльской АЭС.
Конечно, никаких гарантий от возможного повторения такого рода аварий нет. И если бы чернобыльская катастрофа действительно унесла тысячи жизней — тогда атомную энергетику надо было бы закрыть всю и сразу, что в мире бы и сделали. Но поскольку это не так, количество жертв было не многим больше, чем при других техногенных катастрофах, а стопроцентно предотвратить любую аварию невозможно, атомная энергетика так же опасна и так же безопасна, как и любая другая.
Тем не менее после чернобыльской катастрофы в мире около двадцати лет новые атомные станции не строили. Хотя причиной замедления темпов развития атомной энергетики была не только авария — большой потребности в новых станциях тоже не было. Но все эти годы шло развитие новых систем безопасности, стоимость которых оценивается по-разному, но около 30–40 % к стоимости станции они добавляют. И даже атомные станции, которые были построены до чернобыльской аварии, проходят обязательную модернизацию. На каждый момент времени они должны отвечать современным требованиям безопасности. Если какие-то из стандартных систем безопасности на них нельзя внедрить, значит, создаются компенсирующие системы — это всеобщее требование, принятое во всем мире. И станции, которые сейчас строятся в России или Россия строит, например, в Иране, тоже отвечают всем международным требованиям по безопасности.
Одной из основных современных проблем атомной энергетики является и опасность трансформации этих технологий в ядерное оружие. Хотя, если посмотреть на реальную историю возникновения ядерного оружия во многих странах, которые создали его — Индия, Пакистан, Израиль, — ни одна из них не шла к атомной бомбе через атомные станции. Это слишком сложный и в какой-то степени глупый путь. Есть гораздо более простые способы. В частности, мировое сообщество волнует не то, что в нестабильных странах строятся атомные станции — хотя это иногда и пытаются использовать в политической игре. На самом деле опасения вызывает то, что там на центрифугах обогащают уран, что и может стать прямой дорогой к созданию ядерного оружия, как только они начнут обогащать уран до 90 %, а не до 8 % или до 20 %, как делают сейчас. Поэтому беспокойство о нераспространении ядерного оружия — серьезное беспокойство, но всегда надо бороться с тем, что является первопричиной. А наличие или отсутствие
