23 февраля в России празднуется День защитника Отечества, который в Советском Союзе назывался Днем Советской армии и Военно-морского флота, а первоначально был создан как День Красной армии. И впервые его как годовщину создания Красной армии отпраздновали 23 февраля 1919 года.
«Мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о невыполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говорим уже о бегстве, хаосе, безрукости, беспомощности, разгильдяйстве… В советской республике нет армии».
День защитника Отечества 23 февраля — это типичная советская фальсификация. Причем окончательно она закрепилась в сталинские времена. Сам Ленин 25 февраля 1918 года опубликовал в «Правде» статью «Тяжелый, но необходимый урок», где откровенно говорится и о позорном бегстве отрядов с позиций, и об отказе частей только что созданной им Красной армии выполнять приказы. И Ленин не преувеличивал — известно, что Псков был занят небольшим отрядом немцев 24 февраля практически без сопротивления, а к Нарве немцы подошли 3 марта и заняли ее уже на следующее утро после недолгой перестрелки с отрядами Павла Дыбенко, наркома по морским делам, который ночью просто сбежал с позиции. Кстати, и Декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии на самом деле был подписан Лениным 28 января. То есть ни к славным победам, ни даже к формальному дню рождения Красной армии 23 февраля не имеет ни малейшего отношения.
«Кстати сказать, приурочивание празднества годовщины РККА к 23 февраля носит довольно случайный и труднообъяснимый характер и не совпадает с историческими датами».
Если бы вопрос о дне рождения Красной армии решали военные историки, то они, скорее всего, сдвинули бы дату с весны на осень 1918 года. К середине сентября, благодаря усилиям целого ряда военных строителей, и прежде всего благодаря Льву Троцкому, Красная армия начала приобретать черты регулярной, управляемой и эффективной военной силы. Днем Красной армии можно было бы считать, например, 11 сентября. Если до этого Троцкому приходилось информировать Ленина в основном о поражениях, то 11 сентября, сообщая об успешном штурме Казани, где тогда засели белочехи, нарком впервые докладывал: «Солдаты Красной армии в подавляющем своем большинстве представляют превосходный боевой материал. Сейчас, когда организация сложилась в бою, наши части дерутся с несравненным мужеством».
В сам же день 23 февраля 1918 года, судя по всему, вообще никаких боев не было, а единственным важным событием было заседание ЦК большевиков, которое приняло немецкий ультиматум, ставший потом «Брестским миром». Тот самый позорный «Брестский мир», который отдал противнику огромные территории и треть населения страны, в том числе Россия потеряла Курляндию, Лифляндию, Эстляндию, Финляндию и Украину.
Потом этот странный по происхождению праздник вошел в «Краткий курс ВКПб», и с тех пор эта абсолютно фальсифицированная версия истории стала официальной.
Многие военнослужащие современной Российской армии знают, что праздник выдуманный и что ничего важного на самом деле 23 февраля не происходило. Но с другой стороны, этот праздник давно уже часть жизни, и особенно — жизни военных. Поэтому, когда говорят про 23 февраля, они не о бежавших бойцах Дыбенко вспоминают, не о Брестском мире, а о друзьях, с которыми этот праздник праздновали. Для большинства военнослужащих и особенно бывших военнослужащих этот праздник носит именно такой характер — дня встреч со старыми друзьями и дня воспоминаний. Это традиция боевого товарищества.
Конечно, этот праздник придумал Троцкий, утвердил Сталин, увековечил «Краткий курс ВКПб», потом переименовал Ельцин. Но для людей военных идеологическая подоплека не так уж важна — для многих куда важнее, что именно в этот день Штирлиц пек в камине картошку в знаменитом фильме «Семнадцать мгновений весны».
Но в целом с новыми праздниками в новой России получается не очень хорошо, поскольку праздник, так или иначе, должен в идеале все-таки объединять людей, а не разъединять их. В России же сейчас все праздники, кроме 9 мая и Нового года, так или иначе людей разъединяют, потому что они сильно политизированы. Поэтому, хотя у Российской и Советской армий было много громких и славных побед, хотя есть, например, еще день Георгия Победоносца (6 мая) — по традиции — святого покровителя русской армии, все равно заменять 23 февраля на одну из этих дат уже поздно и нерационально, так как люди эмоционально привязались к этому празднику.
Существует ли реальная военная угроза для России?
• Да — 44 %
• Нет — 36 %
• Затрудняюсь ответить — 20 %
5 февраля 2010 года президентом Медведевым была утверждена новая военная доктрина Российской Федерации. Одновременно с этим идет довольно серьезная реформа Российской армии («реформа Сердюкова»). Наиболее важен в этой связи ключевой вопрос: насколько эта военная доктрина с описанием того, что угрожает России, соответствует новому облику армии и тем реальным угрозам, которые действительно стоят перед страной. И соответственно наоборот — насколько новый облик армии, который создается в ходе реформы, соответствует военной доктрине.
Специалисты и к принятой, и к первой предварительной доктринам относятся довольно скептически. И главная причина в том, что ее некому писать — с экспертами необходимого уровня в России дела обстоят плохо. Совет безопасности не имеет никаких серьезных экспертов, которые могли бы проводить серьезные исследования и обоснованно что-то доказывать. Но и общество относится к доктрине очень поверхностно. Первые оценки говорят о том, что в новой доктрине нет ничего нового по сравнению со старой (2000 года) — она примерно на 20 % короче и столь же поверхностная, что и предыдущая.
Однако более внимательный анализ нового документа показывает, что она на самом деле заметно отличается от прошлой доктрины. В ней появился огромный раздел по мобилизационной подготовке страны, чего не было в прошлом варианте. И слова «мобилизация» и «мобилизационный» употребляются здесь тридцать пять раз. В прошлой доктрине их было вдвое меньше. Получается парадокс: в то время как военная реформа предусматривает отказ от старой мобилизационной системы и массовой мобилизации, в официальной военной доктрине все обстоит с точностью наоборот. И если почитать ее внимательно, то можно увидеть, что, в сущности, в ней предписывается быть готовыми быстро перевести всю страну на военные рельсы.
Прежде всего, конечно, имеется в виду мобилизация экономическая, но глядя шире — в целом описанная в доктрине мобилизационная система очень похожа на советскую 30-х годов. Таким образом, в военной доктрине есть явное противоречие с идущей сейчас реформой армии. И главная причина этих противоречий — в основном в том, что доктрину писал Совет безопасности, а реформу проводит Министерство обороны.
Сначала написать доктрину требовали от Генштаба, но Юрий Балуевский, в то время бывший начальником Генштаба, вполне справедливо отвечал, что это дело Совета безопасности и вообще политического руководства страны. В итоге генерала Балуевского перевели в Совет безопасности, и ему таки пришлось писать обновленную доктрину. А он всю жизнь профессионально занимался тем, что готовил мобилизационную систему и готовился воевать с НАТО, для чего нужно мобилизовать все ресурсы страны, и так далее, что собственно и прописано теперь в новой российской военной доктрине.
Среди военных опасностей для страны на первом месте стоит НАТО, его глобальные амбиции и его
