помешали Валерию разглядеть номер. Однако он не сомневался: «Волга» – та самая.
Зеленый свет. Валерий пересек улицу и двинулся к институту.
На полпути его встретил жирный Робик.
– Здорово, придурок! – приветствовал он Васильева. Разбитая губа и отсутствие переднего зуба не делали ухмылку Робика привлекательней. Но он был счастлив. Умник проявил крайнюю тупость: опять наступил на те же грабли.
– Стоять! – В поясницу Валерия уперся ствол. Сманеврировать и уйти было невозможно, поскольку с двух сторон его крепко взяли за рукава. Значит, минимум, четверо.
Васильева обыскали, но ничего не нашли. К разочарованию Робика.
– Пушки где?
– В …! – нахально ответил Васильев.
На мясистой роже Робика отразилось острое желание сделать из Васильева отбивную. Но бандюган сдержался. Вернее, предпочел отложить на минутку-другую. Все-таки вокруг народ. И кое-кто явно заинтересовался происходящим.
– Туда его! – скомандовал он, махнув в сторону подворотни.
– Может, лучше – в машину, Робик? – пробасили у Валерия за спиной.
– Сначала я его маненько поучу! – хищно осклабился жирный.– Тише будет!
В подворотне, изогнутой аппендиксом и выходящей в тупичок, превращенный в мусорную свалку, присутствовали две кошки и мужик, застегивающий ширинку.
– Пошел отсюда! – гаркнул на него Робик.
– Ты чё, братан, на понтах? – пьяно возмутился мужик, заросшая щетиной опухшая рожа, свисающая на глаза грязная челка.– А за щеку не хошь?
Поскольку мужик был здоровенный, Робик кулаки в ход пускать не стал. Вынул пистолет, сунул мужику под нос длинное рыло глушителя.
– Что ты сказал, козел?
– Козел?! – заорал мужик.– Это кто козел? Это ты козел! – Мужик с треском раздернул куртку.– Давай, бля, шмальни! Шмальни! Ну шмальни, пидор гнойный!
Робик заколебался. Кураж пьяного его явно смутил.
Давление на поясницу Васильева ослабло. Да и за руки его уже держали не так крепко. «Быкам» было интересно: как бригадир выпутается из ситуации?
– Давай! – заорал пьяный, и Васильев резко вертанулся влево, вырвав рукав у правого и уйдя с линии огня. За его спиной негромко хлопнул выстрел, лязгнул затвор. Пуля пробила ни в чем не повинный мусорный бак. Васильев, воспользовавшись инерцией поворота, крутанул того, кто еще держал его за руку, тот выпустил Валерия и едва не сбил с ног стрелявшего. Васильев отпрыгнул к стене. Боковым зрением он засек, как от могучего удара в челюсть планирует над землей жирный Робик.
– Ровно стоять, суки! Покрошу к эбеновой матери! – рявкнул Петренко, фиксируя стволом автомата сбившихся в кучу «быков».– Разошлись вдоль стеночки, сопатками к кирпичам! Валера, собери у них железки! Гражданочка, выбросила мусор и проходи живей, не мешай задержанию!
«Гражданочка» порскнула, как мышь от кошки.
– Погоди, Сашок,– вполголоса произнес Валерий.– У меня есть идея получше.
Он натянул кожаные перчатки, подобрал пистолеты Робика и стрелявшего «быка».
– Приведи его в чувство! – Он кивнул на жирного.
Петренко пнул Робика по голени. Подействовало.
Васильев сунул один из пистолетов за пояс, прихватил Робика за ухо:
– Погляди туда! – Он развернул его голову в сторону выстроившихся вдоль стены «быков». Даже по их широким спинам читалось: ничего хорошего они не ждут. И правильно.
Васильев поднял пистолет и спокойно всадил по пуле в каждую спину. Затем еще по одной пуле – в затылок. После последнего выстрела затвор остановился в заднем положении.
– Возьми его! – Валерий сунул пистолет жирному. Тот не артачился, поскольку срез глушителя второго пистолета прижимался к его виску.– Молодец! – Васильев отобрал у него пистолет и сунул в подобранный на земле полиэтиленовый мешок.– У кого ключи от машины?
Робик показал дрожащей рукой. Васильев достал из кармана покойного брелок.
– Пошли,– сказал он перетрусившему Родику.– Прокатимся.
Поддерживаемый мощной ручищей Петренко Робик доплелся по машины и был помещен на заднее сиденье. Петренко, расположившийся на водительском месте, стащил парик и нацепил черную шерстяную шапочку. Затем он содрал со щек пленку с имитацией щетины.
– Куда едем?
– Пока никуда. Мне действительно надо на кафедру зайти: забрать кое-что. А вы тут пока побеседуйте.
– Это с удовольствием! – Петренко вышел из машины, перебрался на заднее сиденье.
– Шо ж ты, урод, правила не учил? – добродушно спросил он Робика, сжимая двумя пальцами его мясистый нос.– Разве ж не говорила тебе мамаша: достал пушку – стреляй. Говорила или нет?
Жирный Робик невразумительно мычал. На этой жизнерадостной ноте Васильев покинул «Волгу» и отправился в институт.
Вернулся он через полчаса с увесистым пакетом.
– Пообщались? – спросил он.
– А то ж! – ухмыльнулся Петренко.
К разбитой губе и распухшей челюсти жирного прибавились стремительно заплывающий глаз и кровоточащее ухо.
– Мы тут в кубик Робика играли,– сообщил Петренко.– Почти все стороны уже собрали, немного осталось, но тоже соберем? Да, кабанчик? – Он похлопал Робика по щеке, тот в ужасе зажмурился.– Мы, хохлы, знаем, как кабанчика пользовать! – самодовольно произнес Петренко.– Спрашивай его – он все ответит. Так, моя радость? – От ласковой оплеухи голова Робика мотнулась, как у тряпочной куклы.
– Да,– пробулькал он.– Да, да…
– Садись за руль, Сашок,– сказал Валерий.– Куда должны были меня отвезти, жирный?
– К нам…– просипел Родик.– Ай! – Васильев хлестнул его по надорванному уху.
– Ответ должен быть развернутым,– назидательно произнес Валерий.– Адрес, система охраны, количество стволов, понятно излагаю?
Петренко засмеялся.
– Железнодорожный проезд, от Лиговки налево, я покажу…
– Поехали,– скомандовал Васильев.– А то нашими жмуриками уже публика интересуется.
В подворотне-аппендиксе кучковался народ. Ни милиции, ни «скорой помощи» пока не наблюдалось.
«Волга» тронулась, но едва вывернула на Московский, как ее тормознул гаишник.
Васильев упер в бок Родика глушитель пистолета, но тот и не думал рыпаться: притих и съежился наподобие выдранного из раковины моллюска.
– Показать удостоверение? – спросил Васильев.
– Не надо. У меня универсальное.– Петренко приспустил стеклышко высунул руку с зажатой в пальцах зеленой бумажкой.
Всосалось. Ублаготворенный гаишник важно махнул палкой: проезжайте.
– Ты продолжай,– сказал Васильев Робику.– Мы тебя внимательно слушаем.
– Дом наполовину наш. Два подъезда. Двери стальные, с видеокамерами. При каждой – двое. И двое пацанов – на втором этаже. Двое, это если никого не прессуют, и Грустный уехавши. Грустный без охраны ни шагу. Он обычно на третьем этаже сидит. Он и, там, разные.
– Разные – это кто?
– Бухгалтерия. Секретарь. Юрисконсульт. Сегодня еще лепила придет, ну, доктор.
– Гляди, какие он слова умные знает! – удивился Петренко.– Слушай, я не пойму: ты у хозяина в санатории отдыхал или в другой академии учился?
– В другой,– буркнул Робик.– Я Лесотехническую академию кончил. С красным дипломом.
