эти атрибуты не выпирали. Руки авторитета были чистыми, без наколок. И оружия, вроде, тоже на нем не наблюдалось. Впрочем, в оружии особой необходимости не было: по углам по-европейски обставленного кабинета высились два бодигарда в черных брониках поверх белых рубашек. С кобурами открытого типа, позволяющими с необходимой быстротой извлечь и нажать.
– Значит, это ты? – с некоторым сомнением протянул авторитет.
– Нет, моя фотография,– насмешливо произнес Васильев.
Боковым зрением он увидел, как забеспокоился Хирург, но не смутился. С самого начала следовало себя поставить.
– Ну, ну. И как же тебе удалось завалить таких тяжеловесов? – поинтересовался авторитет.– Неужто – в одиночку?
– Удалось,– отрезал Васильев.– А как – не важно.
Он вовсе не собирался снабжать криминального лидера боевыми отравляющими веществами.
– Крутой! – Авторитет усмехнулся.– Я не понял, ты просить пришел или как?
– Нам нужна поддержка,– сказал Валерий.– Но не благотворительность.
– Вот это точно,– согласился авторитет.– А кому это «нам»?
– Мне.
– А ты – кто?
– Можешь звать меня Васек.
– Не понял? – Насмешливый тон пропал, голос блондина стал холодным и жестким.
Бодигарды по углам слегка оживились.
– Меня зовут Васек,– повторил Валерий, удивленный странной реакцией на столь простое слово.– Что тебя не устраивает?
Блондин буквально высверлил его глазами… и вдруг расхохотался и хлопнул Васильева по плечу, чем его еще более обескуражил.
– Васек! В натуре, Васек! Ну ты, братан, дал, конкретно! Не въезжаешь, да? Хирург, проясни ему тему.
Хирург тоже улыбался, но как-то неуверенно.
– У вас кликухи одинаковые,– проговорил он.– Ты – Васек, и он – Васек.
– Во! – захохотал блондин.– Приколись, братан!
Васильев тоже улыбнулся. Верно, забавно. Особенно если учесть, что свое прозвище он придумал сегодня утром.
– Короче, садись,– Васек махнул в сторону кресла.– Раз мы с тобой тезки, значит, будем работать вместе. А ты, Хирург, пока выйди. Понадобишься – позову.
– Он предлагает поучаствовать в «стрелке»,– сказал Васильев.
Они с Петренкой и Олежком сидели в маленьком кафе на Каменноостровском проспекте неподалеку от его пересечения с улицей Халтурина.
– Зачем? – Петренко с хрустом разгрыз куриную кость и с явным удовольствием принялся ее жевать.
– Замазать нас хочет,– предположил Олежек.– Или подставить. Пацаны говорили: еще тот жук. Раньше с Чумой корешился, а потом Чуму грохнули, и теперь Васек вроде бы – сам по себе, а «тобольцам» в казну отстегивает. «Крыш» никому не делает, банков не держит, бизнесом почти не занимается: так, пара отстойничков да ночной клуб. Но это, как я мыслю, для себя. Пацаны, что на рынках дурь толкают, базарили: пока Чума шишкарил, они у него товар брали. Чуму шлепнули – как отрезало. Вопрос: откуда у него бабки? А бабки у него есть, это точно.
– Замазать нас трудно, Олежек,– проговорил жующий Петренко, глотнул пива и продолжил более внятно.– Мы уже так замазаны, что скипидаром не отмоешь. А подставить… Валера, на сколько, тебе Хирург говорил, в той сумочке было? Из-за которой весь этот кипеж поднялся?
– На шесть лимонов,– ответил Васильев.– Примерно.
Олежек свистнул.
Волосатый бармен за стойкой недовольно поглядел на свистуна, но замечание сделать не рискнул.
– Ах какая казна! – вздохнул Олежек.– За такую казну всю жизнь…
– За что я Силыча крепко уважал,– перебил Петренко,– так за это. Выпустить ливер за шесть лимонов бакинских – это каждый второй запросто. А вот взять и выкинуть их в Неву – вот это, братишка, по- настоящему круто!
– А ты знаешь, Сашок, а я все-таки склонен согласиться с Олегом,– сказал Васильев.– Хирург при всей его оборотистости – мелкая сошка. А я вообще непонятно кто. Может, засланный. Может, и вовсе сотрудник РУОПа. У меня же на лбу не написано: «Убил сто мелких и десять крупных бандитов».
– А хоть бы и написано,– проворчал Петренко.– Место, как я понимаю, тихое, укромное. Просто идеальное место, чтобы нас, беспокойных, из списка вычеркнуть.
Не то чтобы он отказывался. Просто представлял решать Васильеву.
– Рискнем,– сказал Валерий, и выбор был сделан.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Петренко вывернул руль вправо, и «лексус» соскочил на проселок. С одной стороны тянулись хилые березки-осинки, с другой – невозделанное поле, пестрящее зелеными пучками свежей травы. За полем – холм с железной вышкой на макушке. Однако слишком далеко для хорошего выстрела.
– Машину жалко,– вздохнул Петренко.
– Джип подошел бы лучше,– согласился Васильев.– Покупал бы джип,– он усмехнулся,– …как все.
– В городе она: то что надо! – вступился за свою «азиатку» хозяин.– Куда едем?
– Песчаный карьер,– ответил Валерий.– Старый. Ландшафт Марса. Если не считать лужи с водой в центре.
– Ты что, уже там был?
– Нет. Зачем светиться. Олежка с Гариком подослал.
– А почему мне не сказал?
– А зачем? Ладно, не огорчайся. Тебе понравится.
Место оказалось действительно идеальным для «стрелки». Подъездная дорога поверху витком огибала карьер. Местность просматривалась идеально, километра на три. Грязь, песок да редкие голые деревца. Единственное возвышение – уже упомянутый холм. Снайпера спрятать можно и в редколесье, да что в нем толку, если сам карьер – в ложбине.
Машину немилосердно мотало на ухабах. Широкие колеи тяжелых грузовиков оказались не в пору элегантной легковушке.
– Никого,– сказал Петренко, глянув влево.
«Лексус» ковылял над самым краем отвала.
– Как никого? А три десятка ниндзя в песке? Разве не видишь?
Петренко хохотнул.
– Слушай, а почему этот песок – белый, а не желтый?
– Желтизна – от глины,– объяснил химик Васильев.– Песок, он даже черным бывает.
– Лучше красный,– заметил практичный Петренко.– Зачищать проще.
Пока трепались, «лексус» завершил виток и выехал на карьерное дно. Лужа в центре по случаю весны разлилась в настоящее озеро.
Остановились, вышли из машины.
– Фокусы готовить будем? – спросил Петренко.
– Не стоит. Это не наш бенефис.
– Как скажешь.
Он вытащил из тайника в днище автомат и помповик. Проверил и положил на заднее сиденье, после чего снова влез в машину и задремал.
Валерий от нечего делать побродил вокруг воды, пошвырял камни ради практики.
Минут через десять до него донесся шум подъезжающей машины.
В карьер съехал солидный «мерс»-внедорожник. Петренко перестал дремать и высунул в окошко ствол помповухи.
