развлекаться вон к той женщине!
Он кивнул в сторону ближайшей козоногой. В конце концов, все они были достаточно красивы, а Олег мог быть уверен: ни одна ему не откажет. Черт возьми! Он обзавелся гаремом! И каким!
– К Рожденной-В-Ручье? – Шествующая была ошеломлена. – Но она трижды имела Дающего Семя, и ее дочь, Стерегущая Воды, уже имела Дающего Семя. Разве она лучше меня? – В вопросе не было и тени кокетства.
– Ты – лучше, – охотно признал Олег. – Но она будет делать то, о чем я попрошу.
– Ты полагаешь? – усомнилась девушка.
– В таком случае я пойду к другой!
Шествующая была шокирована.
– Но мы решили…
– Я решил иначе!
Они все еще обнимали друг друга, и Олег позволил себе кое-какие вольности. Но остановил девушку, попытавшуюся ответить тем же.
– Вода! – напомнил он.
– Но как я это сделаю? – озадаченно спросила Шествующая.
– А как вы носите воду?
– А зачем ее носить? – удивилась козоногая. – Хочешь пить – идешь и пьешь.
– А если не можешь идти?
– Тогда умрешь, – с полнейшим равнодушием ответила козоногая. – Те, что не могут добыть себе необходимое в мире Светлой Луны, идут в мир Темной.
– То есть умирают?
– Да, вы называете это так.
– Но меня же кормили, – напомнил Олег.
– Ты – Дающий Семя! – торжественно произнесла Шествующая. – Маат велит тебя кормить и поить. И каждая из нас знает, как и чем возместить твои силы. И я знаю, не сомневайся. Хотя, – призналась девушка с некоторым смущением, – я никогда не кормила Дающего Семя. Мне ведь еще только шестьсот двенадцать полных лун.
– Сколько?
– Шестьсот двенадцать полных лун. Я участвовала в восемнадцати жребиях, но Маат не благословила меня.
Маат, надо полагать, какая-нибудь местная богиня. Олегу было плевать на дикарские суеверия. Даже на суеверия столь очаровательных и экзотических дикарок. Но возраст… Если перевести на годы, получится полтораста с гаком. Врет или правда?
– Ты будешь меня кормить, – разрешил он.
– О да! – с готовностью согласилась Шествующая и снова попыталась повалить Олега на сено.
Но он не дался. Саянов взял ее руки, соединил их лодочкой:
– Вот так. Поплотнее. Зачерпнешь воду и принесешь мне.
– Ты же не напьешься таким количеством… Может… – она задумалась на секунду, – мне взять раковину?
Саянов мысленно поаплодировал сам себе.
– Нет, – сказал он. – В твоих руках. – И добавил многозначительно: – Тебе не придется жалеть о том, что выполняешь мои просьбы.
Шествующая подумала еще немного и легко вскочила на ноги:
– Хорошо. Я принесу.
И ускакала.
Через полминуты она вернулась и, опустившись на колени, протянула Олегу сомкнутые ладони.
Саянов наклонился к ним, медленно выпил принесенную воду.
– Тебе ведь не было неприятно? – спросил он, улыбаясь и вытирая рот тыльной стороной ладони.
– О нет! Это… необычно. Хочешь, я принесу еще?
Но Саянов поймал ее за руку:
– Постой! Воды довольно! Запомни: многое из того, что я буду делать, покажется тебе необычным. Но обещаю: тебе будет приятно. Ты поняла?
– Поняла. А теперь…
– А теперь ляг на спину!
Глаза девушки округлились.
– Я? Зачем?
– Шэ!
– Хорошо. Я лягу. Но когда ты соединишься со мной?
– Скоро! Вот умница! Вытяни ноги и закрой глаза.
Девушка послушалась. Олег некоторое время разглядывал ее, вытянувшуюся на каменном полу, потом коснулся пальцами ее горла. Грудь Шествующей быстро поднялась и опустилась. Олег кончиками пальцев провел по сторонам ее шеи, а от шеи – вниз. Руки его накрыли полушария грудей, слегка стиснули их, снова заскользили вниз, прошлись по натянувшейся коже живота девушки.
Шествующая еще раз судорожно вздохнула, потянулась…
– Лежи! – властно бросил Саянов.
Обогнув выпуклость лобка, руки его коснулись гладких бедер. Мышцы их были округлыми, далеко не такими развитыми, как у более старших обитательниц пещеры.
Указательным пальцем правой руки Саянов провел по свежему шраму. Девушка вздрогнула, но не пыталась помешать.
Золотистый пуховый покров начинался сразу от коленной чашечки. Он был не так густ, как у Земноликой или Дающей Плод. У Шэ сквозь него легко прощупывалась кожа. Икроножная мышца была твердой, как железо, а лодыжка – гладкой и очень тонкой. Тоньше, чем запястье Олега. Зато – со стальными жгутами сухожилий. Кожа на почти человеческой пятке была нежной, как у младенца. Но там, где стопа округлялась, переходя в копыто, кожа была жесткой и шероховатой примерно на ширину сантиметра. Там же Олег нащупал два крохотных отростка, слева и справа, – рудиментарные пальчики.
Твердая поверхность самого копыта на ощупь напоминала отполированный бильярдный шар. Но кромки были очень острыми. Едва коснувшись их, Олег вспомнил сходное ощущение: будто потрогал клык собаки.
– Ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе здесь? – спросил Олег, поглаживая изнутри образованную двумя расходящимися концами вилочку.
– Да…
Как и прежде, нечеловеческая нога не вызывала у Саянова ни отвращения, ни даже брезгливости. Она выглядела естественно. И была естественной. Не менее естественной, чем его собственная. Интересно, какой виток эволюции создал этих красавиц?
Девушка открыла глаза:
– Ты медлишь? Зачем?
Олег положил руку на ее живот, и у него тотчас возникло ощущение: упругая плоть этого безукоризненного живота обняла его пальцы, и они погрузились в нее…
Хотя он отлично видел свою руку, лежащую на поверхности этой великолепной чаши.
– Закрой глаза!
Олег не собирался отвечать на вопросы.
Светлые волоски на лобке девушки не имели сходства с шелковистым пухом, покрывавшим ее икры.
«А жаль!» – подумал Саянов.
Под его ладонью, под приятной теплой бархатной кожей, под твердыми мускулами живота Шэ возникло движение. Олег угадал эту пульсацию за мгновение до того, как она началась. По изменившемуся аромату, острому запаху жаждущей близости козоногой, так хорошо знакомому. Больше ничто не говорило о растущем желании. Кисти рук Шествующей свободно лежали ладонями вверх, губы были слегка раздвинуты, веки – опущены.
