— Может быть, — согласился отец Серафим. — Я по-английски — не очень, со словарем. Но не в словах дело. Слова нужные найдем. Рисунки посмотри: вот где дело! Полиграфия какая, а? Вот подумываем в митрополии для наших детишек что-нибудь подобное издать, как средства отыщем.
Вошла жена отца Серафима, принялась накрывать на стол. Хозяин посмотрел на нее с удовольствием, подмигнул Игорю Саввичу:
— Машенька-то моя все хорошеет, верно?
— Что ни год — краше, — поддержал отец Егорий старую их игру.
— Да ну вас! — фыркнула Мария Глебовна. — Шли бы лучше руки мыть!
Игорю Саввичу сразу стало тепло. Не виделись они с отцом Серафимом более пяти лет. Переписывались, правда, регулярно, с праздниками друг друга поздравляли, но жизнь у обоих разная была.
И дело не в том, что один к «белому», а другой к «черному» духовенству относился, а в том, что отец Серафим здесь, в Петербурге. И Академию закончил, и карьера складывается будьте-нате, а отец Егорий — почти пять часов лету на восток. Зато сам делами церковными ведает, без вечного присмотру, без интриг столичных. И уважаем паствой не по чину, а по служению.
— Прошу, брат Егорий! — Хозяин сделал приглашающий жест. — Хоть не со своего огорода, а пища хорошая.
— Не слыхал я, чтоб икра осетровая на огороде родилась, — усмехнулся Игорь Саввич. — Молитву — сам? Или мне доверишь?
— Куда мне до твоего баса, — улыбнулся отец Серафим.
Игорь Саввич подождал, пока Мария Глебовна зажжет свечу, потом прочел вдумчиво:
— Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняеши всякое животное благоволения.
— Аминь! — разом отозвались хозяева, и Мария Глебовна тотчас принялась накладывать гостю салат.
— Завтра, — сказал отец Серафим, — и водочки попьем. Сегодня воздержимся.
— Да я теперь не любитель, — пробасил отец Егорий. — А вкусно! И как ты, брат, с такой хозяйкой не растолстел, аки братия наша старшая?
— Ты кушай, кушай, — напутствовал отец Серафим, пропуская мимо ушей последние слова гостя. — Ты большой, тебе хорошо кушать требуется, чтоб здоровый был. Ты нам здоровый нужен, брат Егорий!
— Кому — нам? — поинтересовался Игорь Саввич.
— Церкви нашей православной. Наслышаны о твоих делах!
— Что еще за дела такие особые? — удивился отец Егорий. Так удивился, что даже есть перестал.
— Ну, не скромничай! — улыбнулся хозяин. — Знаем! Знаем, что ты из своего прихода за неполных десять лет сотворил!
— Сотворил? — Отец Егорий хмыкнул. — Ну да, паства у меня добрая, верующая. И щедрая по мере возможностей. И власти — с пониманием, достойные христиане. Но ведь и город наш невелик. Не столица! — И ухмыльнулся в бороду. — А мне нравится!
— Было время, ты сие назначение как опалу воспринял, — заметил отец Серафим не без лукавства.
— Дурак был, — спокойно ответил Игорь Саввич. — Думал: здесь надобен, а в глуши пропаду без толку. Был грех, каюсь.
— Кабы не нрав твой непримиримый, по-иному бы обошлось, — сказал отец Серафим. — Незаурядный ты человек, брат Егорий, Богом отмеченный. Бог о тебе и позаботился, видишь? Все к лучшему обернулось. Однако ж, — отец Серафим подождал, пока удастся встретиться с гостем глазами, — теперь ты нам здесь нужен, брат Егорий.
— Не хотелось бы, — сказал Игорь Саввич. — Земля и там православная. Люди мне верят. Как же их бросить?
— Понимаю тебя, — согласился хозяин. — А правду ли говорят, что в районе вашем истинно верующих более половины, а всяких там иудеев-кришнудеев и вовсе нет?
— Почему ж нет? — отозвался отец Егорий. — Иудеи есть. Синагоги нет, да ведь это и не моя забота, верно? А касаемо прочих… заглядывают и к нам. Вот с полгода назад один, хм, наставник приезжал. Йог. Да не задержался, уехал.
— Отчего ж уехал? — с видимым интересом спросил отец Серафим.
— А умный потому что. Как регистрироваться пришел, так мы ему вместе с Граменских, мэром нашим, доходчиво объяснили: зарегистрировать его нетрудно, да вот йогой у нас мало кто интересуется. Йогу, ему в Индии место или в Америке. Или вот у вас, в граде Петровом! — Игорь Саввич хохотнул, но собеседник его шутки не принял, напротив — помрачнел.
— Да ты не думай, что я мракобес какой-нибудь, — сказал отец Егорий. — Люди ведь разные есть. Есть православные. Есть иудеи. Есть католики. Мусульмане. Мечеть в городе — повыше церкви моей, а с муллой я лично знаком: хороший человек, хоть и басурман. А вот без йогов мы шесть веков прожили и, даст Бог, еще столько проживем утешно. Провинция, брат, сам понимаешь! Ох, рыбка у тебя, Марья Глебовна, во рту тает!
— Кушай на здоровье, родной!
— А нас вот душат, — мрачно сказал отец Серафим. — Никакого от них продыху!
— Ужли? — Игорь Саввич прижмурил глаз. — Сколь, гляжу, церквей новых наоткрывалось!
— Что церкви, — качнул головой хозяин. — Люди-то… безумствуют!
— Князь Тьмы силен, — согласился Игорь Саввич. — Я-то хоть издали, а слежу. Честных людей среди бела дня убивают безнаказанно. А то к тебе шел — колдуны, нечисть с каждой стены, с каждого забора пялятся: от всякой хвори телесной избавим, только душу в заклад извольте! Эти вот, мошны проповедники: я Бога любил, а он мне машину подарил! На стадионах, по телевизору! — Отец Егорий рассерженно хлопнул ладонью по столу.
Мария Глебовна удивленно посмотрела на гостя, но отец Серафим успокаивающе положил свою руку на ее, а Игорю Саввичу сказал:
— Ну и мы не молчим, тоже, знаешь, и по телевизору выступаем, и книжки печатаем!
— Слышал я, — буркнул отец Егорий, — слышал. Пускай, дескать, райские птицы сладко поют, а все равно русский человек к православию придет. А ты его сделал православным? — вдруг рассердившись, закричал Игорь Саввич. — Ты сделал так, чтобы он за мешок консервов веру свою не продавал?
Тут отец Егорий опомнился, сконфузился даже.
— Извини, брат, извини, матушка, — уже тихим голосом проговорил он. — Разгорячился, аки судия.
— Ничего, — улыбнулся отец Серафим, очень довольный. — Страсть твоя — от Бога. Не говори только, что не делаем ничего. Но сам посуди: тебя вот власти ваши поддерживают, а наши — нет. Сколько раз обращались: урезоньте, остановите — без толку. Конституция, говорят. Закон!.. Долларовыми бумажками выложенный! Только и можем, что книги разъяснительные писать: кто они есть да кому служат.
— Господи! — воскликнул, перебив, отец Егорий. — Что вы делаете? Книги ваши! Смешали все в кучу: протестантов, иудеев, тварь эту из Киева, тантристов, буддистов, ивановцев, иеговистов — да всех. В одну кучу и говном сверху помазали. Без ума, без понимания, вранье на вранье — стыдоба, да и только! Кого увещеваете? Православных, чтоб с дубьем поднялись? Души несчастные, заблудшие, с пути сбившиеся? Ведь не японцы с американцами, а? Хорош бы я был, кабы мулле в рожу плюнул. А он мне. То-то бы безбожники повеселились.
— Сам же сказал, — слегка опешив от этой ярости, попытался возразить отец Серафим. — Не место у нас буддистам всяким!
— Может, и не место, — согласился отец Егорий. — Да только зачем врать? Все-то у вас, выходит, кровь православную пьют! Не пьют! А которые пьют, те уже не Будде, а самому сатане поклоняются! Хочешь от ереси человека спасти? Так узнай сначала про ересь эту, а уж потом обличай. Да с умом. И католиков не хули. Господь Церковь единой создал, а что разделилась она — так наш грех! А кто лучше
