— Инфаркт… Укатали сивку…
Юра принес новость, от которой Сирегина душа похолодела, сжалась до размеров заячьего сердечка.
— Какая-то баба спьяну болтанула, что любовница Кара-Огая не сгорела, а сбежала, а перед этим ловко подстроила пожар… И теперь эти слухи ползут по городу!
Сирега заметался, ему тут же стало казаться, что боевики, прохлаждающиеся во дворе, давно бросают на него подозрительные взгляды и ждут последней команды, чтобы навалиться и заломить за спину руки.
— Все, мне кранты! — шептал он зелеными губами. — Зойка, сволочь, по пьяни трепанула. Теперь меня…
Он стал почем зря клясть свою возлюбленную Люську, устроившуюся лучше всех, ее подругу Зойку, которая не иначе как со зла пустила слух по городу.
— Ничего, — бормотал запальчиво Сирега, — Кара-Огай вывернет тебя наизнанку!.. Надо бежать!
Он нервно оглянулся на боевиков, но те продолжали зашибать в нарды и не обращали на мечущегося коллегу никакого внимания. И тогда он тихо пошел к выходу.
— Сирега, ты куда? — услышал он за спиной голос Джеги.
Пот обильно выступил на лбу, груди, спине Сиреги.
— Да так, схожу тут, рядом, — выдавил он, медленно повернувшись.
Джеги лежал на траве и мусолил сигарету.
— А то бы сыграл с нами.
— Попозже…
Сирега понимал, что соваться без связей, знакомств в столицу — безумие. Всесильная контрразведка Кара-Огая отыщет его в два счета. Бежать на север, в Россию, тоже рискованно. Как преступника- поджигателя его будут ловить всей сворой, запустят и милицию. Ох, и позлорадствует Агиров!
Сирега получил у дежурного автомат, и они вышли на улицу. Он решил прорываться в столицу, а оттуда на север, через две границы, в Россию.
— Сирега, тебя к Кара-Огаю, срочно! — Голос обжег, как удар хлыста.
Он медленно повернулся, ожидая увидеть направленный на него ствол. Но нет, пронесло. Раскормленный дежурный смотрит глазами-щелками. «Знает или нет? Почему медлит?» — думал Сирега.
— Ты понял? Срочно! — повторил дежурный. — Автомат оставь у меня.
Это была новая инструкция: к Лидеру входить без оружия.
— Понял, — выдохнул Сирега. — Сейчас иду.
Дежурный обронил ключи, они со звоном упали, он, качнувшись, наклонился, поднял их и исчез за дверями.
Сирега побледнел.
— Все, рву когти! Огородами — и к Котовскому! Пока, Юрка! И сам лучше схоронись в полку.
Он порывисто обнял друга, задев его руку стволом автомата, торопливо сел в машину, которую ему недавно вернули.
— Где тебя искать? — крикнул напоследок из окна.
— Не знаю! — развел руками Юрка. Ему до слез было жаль расставаться с другом. И он чувствовал — навсегда.
А Сирега на бешеной скорости уже мчался по улицам города, с которым были связаны самые яркие и самые черные воспоминания его жизни.
Решение возникло внезапно: ехать не в столицу, где его уже наверняка ждали, а в противоположную сторону — на юг, к фундикам. Это был единственный шанс спастись. Они примут, потому что Кара-Огай сегодня же объявит его личным врагом.
Встречные прохожие, знакомые боевики с удивлением и опаской глядели вслед несущейся, как смерч, машине, и не дорога пролетала под колесами — сама судьба летела навстречу, дикая, неведомая, необузданная и неласковая.
А Юрка опять остался одинок.
Бегство Сиреги вызвало большой переполох. Его ловили на всех дорогах, ведущих к столице и на север. И когда все поняли, было уже поздно.
Юра с ужасом представлял, как привезут его друга, избитого, окровавленного, со связанными за спиной руками, и молил бога, чтобы дал ему шанс спастись. Прошли сутки, другие… На третьи о Сиреге почти и не вспоминали. Вспомнили о Юрке, схватили за шиворот и поволокли к Кара-Огаю. Но, видно, у него был такой жалкий и несчастный вид, что Лидер, махнув рукой охранникам — «свободны», — усмехнулся.
— Где прячется твой дружок? — спросил он.
— Уехал из города, — тихо ответил Юрка.
— Куда?
— Не знаю… Но если бы и знал, все равно не сказал бы.
— Вот как?
Лидер встал из-за стола, подошел к съежившемуся пареньку, навис над ним глыбой, хоть и был пониже ростом.
— Глупая женщина мне все рассказала… Она рыдала и стояла на коленях, вымаливая у меня прощение за то, что укрывала другую — подлую и мерзкую тварь. Я ее простил, потому что единственной ее виной была верность дружбе. Люди, которые предают друзей, — самые последние негодяи. Когда я сидел в тюрьме, среди нас самым страшным преступлением было предательство. Таких мы убивали как крыс… Теперь скажи мне… — Лидер нахмурил брови, отвернулся к окну. — Ты знал, что сотворил твой дружок?
— Да, — уже спокойней ответил Юра. — Он мне все рассказал: как подбросили сгоревшее тело моей девушки, как поджигали… Я ему это до сих пор не простил. Я сказал, что за все подлое ему когда-нибудь придется отвечать.
— Ты правильно сказал, мальчуган… — Кара-Огай усмехнулся, покачал своей крупной головой. — Дай бог, чтоб так было всегда! Не предавай друзей, даже если они сами предают тебя… А на могиле мы поставим новую табличку — с именем твоей девушки. Все будет по-людски…
Юра вышел из кабинета ошеломленный, сердце болело и неровно стучало. Будто гигантский экспресс пронесся мимо него, обдал жаром, упругим ветром и умчался в свою сторону по гулким рельсам.
На пороге он столкнулся с Тарантулом — старым арестантским вождем. Он цепким взглядом скользнул по Юрчику, попытавшись догадаться, что делал этот юнец на ковре у Лидера Движения. Тарантул, в миру Сагиб, готовил почву в столице. В республике близились президентские выборы, и Кара-Огай надеялся победить. Но для этого надо было очень много денег. Сагиб, правая рука, хорошо поработал, встречался с теневиками, воротилами торговли, авторитетами кланов. Однако нужные люди мягко, но настойчиво интересовались гарантиями и будущими правами…
Обо всем этом Юрчику не дано было знать. Тарантула он даже не разглядел, медленно спустился по лестнице, вышел на улицу. Тут у него все и поплыло перед глазами, ноги подкосились, хорошо, что сразу ухватился за стену. В нескольких шагах от него стояла Машенька. Он вскрикнул и чуть не лишился чувств.
— Юрка! Юрочка!!!
Ее голос, родной, живой, настоящий, как брызги яркого света, тут же придал ему сил. В одно мгновение Маша вспорхнула и перелетела от мрачной машины прямо к нему в объятия.
— Машенька, это ты? Тебя бог послал или я сошел с ума? Ты не умерла?
— Я живая, живая, живая!
— Почему ты ушла?
— Я не ушла, так получилось. Тогда, на пожаре, я плохо соображала. А потом я нашла своего отца.
