Клементине Карлос завещаю все свои финансовые средства, находящиеся на счетах в банках Швейцарии, общей суммой 370 000 000 долларов… допускать к пользованию финансовыми средствами Клементину по достижении совершеннолетия и постоянно – отца Клементины либо ее отчима…»
Старик в ярости ударил кулаком по столу и обхватил руками голову. Вот именно это добавление «либо ее отчима» и есть самая большая ошибка в его жизни. Этой строкой Августино, сам того не ведая, поставил Вацуру на грань жизни и смерти. Негодный нотариус! Наверняка это он выдал тайну завещания Раю. И теперь Рай спит и видит себя отчимом Клементины.
Августино задумался, можно ли что-нибудь исправить. Допустим, переписать завещание, убрав из него последнюю строчку. Но нотариуса, который будет это завещание заверять, попросту не выпустят из сельвы живым. И первый, кто перегрызет ему глотку, будет Рай.
Старик потянул за веревку, чуть приоткрыв жалюзи на окне, и посмотрел на ухоженный газон. Уже вечерело, и сработала автоматическая система полива. На газоне словно расцвели огромные полупрозрачные цветы, испускающие радужный шлейф. Он увидел Клементину. Девочка бежала по дорожке, держа на руках свою любимую куклу в сиреневом платье и с голубыми глазами. Гувернантка не поспевала за ней и ворчала, что Клементина слишком взбалмошна. Садовник поливал из шланга кусты роз. За лавровым рядом прохаживался охранник в пятнистом камуфляже, положив ствол винтовки на сгиб локтя.
Нет, эта идиллия обманчива! Августино дернул за веревку, закрывая жалюзи. Он чувствовал, как с каждым днем растет напряжение. Вилла напоминала ему бомбу с часовым механизмом. Нельзя верить очевидному. Августино не обманешь, у него отличная интуиция. Но самое главное – он как никто знает, на что способны деньги. Триста семьдесят миллионов долларов перевернут мозги кому хочешь, и самый верный друг станет самым страшным врагом. Удар может последовать в любой момент. Кто его нанесет? Охрана? Врач? Повар? Пилот? Гувернантка?
Августино с ненавистью посмотрел на сейф, как на друга, который неожиданно его предал. Нет, ни свидетельство о рождении, ни завещание хранить в нем нельзя. Случись что, эти шакалы зубами перегрызут замки и достанут документы. Куда бы их перепрятать?.. Он посмотрел на стены, украшенные полками с книгами, цветами, большим портретом его дочери Валери. В плафоне люстры? Но он сам не дотянется до плафона. Закопать в цветочном горшке? Но там они могут размокнуть!
Старик стиснул зубы и простонал, как от боли. Где же этот Вацура! Когда он появится здесь? Почему этот легкомысленный авантюрист за все эти годы ни разу не попытался разыскать Клементину? Сельва не такая уж большая. Было бы желание…
Он услышал голоса, доносящиеся из приемной. Душу заполнило чувство тревоги. Августино торопливо положил документы в папку и сунул ее в ящик стола. В следующее мгновение дверь кабинета распахнулась, и вошел Рай. Он, как всегда, был в безупречно чистой голубой рубашке с погончиками и галстуком, имитирующей форму военного летчика.
– Я тебя не вызывал, – как можно спокойнее произнес Августино и потянулся к стакану в серебряном подстаканнике. Пальцы его дрожали.
– Шеф, – сказал Рай, без разрешения опускаясь в кресло. – Я хочу с вами серьезно поговорить.
– Я сейчас занят, – ответил Августино. Как он ни старался, его голос уже не звучал жестко и гневно, как раньше. Скинуть бы ему пяток лет! И кишки этого наглеца Рая были бы развешены на ветвях в мангровом лесу.
– Это дело не терпит отлагательства, – твердо заявил Рай и закинул ногу за ногу, словно хотел показать, что настроен на долгий и обстоятельный разговор. – Вы должны написать рекомендацию для попечительского совета. Я твердо решил удочерить Клементину.
– Никакой рекомендации ты не получишь! – теряя самообладание, крикнул Августино. – Девочка тебя боится! Я знаю, чего ты добиваешься… Пошел вон!
Рай тем не менее не шелохнулся. Сохраняя спокойствие, он с ухмылкой смотрел на старика.
– Вы же прекрасно знаете, что другой кандидатуры не найдете, – сказал он, покачивая лакированной туфлей. – Никто, кроме меня, не сможет обеспечить ее безопасность.
– Я не желаю слушать об этом! – крикнул Августино и ударил ладонью по кнопке вызова. Секретарша с виноватым лицом тотчас появилась в дверях. – Почему он зашел?! Я же приказал никого не пускать!
– Извините, – не слишком переживая, ответила секретарша. – Но он меня не послушал.
– Вызвать охрану!
– Вызывай, вызывай! – сказал секретарше Рай и махнул на нее рукой, чтобы поскорее закрыла дверь.
– Запомни, Рай! – громко говорил Августино, ударяя кулаком по столу. – Ты даже не заикайся о том, чтобы удочерить Клементину!
– Ваши дни сочтены, Августино, – ухмыляясь, ответил Рай. Он встал и, словно находился у себя дома, подошел к бару, открыл дверку. Придирчиво осмотрев бутылки, он выбрал дорогой коньяк и плеснул в бокал. – Вы, надеюсь, не идиот и отдаете себе отчет в том, что девочка пока не способна защитить себя. Даже обладая огромным состоянием…
Он круто повернулся и посмотрел Августино в глаза.
– Давайте, папаша, говорить начистоту, – продолжал он, отпив глоток. – Я могу гарантировать, что Клементина останется жива. Я даю вам слово чести, что устрою ее в лучший детский приют Южной Америки.
– Подонок, – прошептал Августино, в бессильной злобе сжимая кулаки.
– Поберегите себя. У вас слабое сердце… – Рай вдруг кинул взгляд на раскрытый сейф. – И, насколько я понимаю, сейчас умирать вам совсем не хочется.
– Очень скоро, – прошептал Августино, с закрытыми глазами массируя виски, – твоей глупой головой мартышки будут играть в футбол…
– Если вы мне откажете, то я палец о палец не ударю, чтобы сохранить Клементине жизнь! – жестко ответил Рай, поставив бокал на стол перед Августино. Коньяк выплеснулся на страницу записной книжки. – Думайте быстрее. У вас почти не осталось времени. Как, собственно, и выбора.
