– А тебя, Вацура, я скормлю пираньям, – сказал он, опускаясь перед пленником на одно колено. – Сначала сделаю на твоем животе маленький надрез, а потом опущу в воду. И рыбки начнут выедать твои поганые внутренности…
Трушкин тяжело дышал и вытягивал шею, будто хотел, чтобы голова оторвалась от туловища и взлетела высоко-высоко, где Мэнгри не смог бы ее достать.
– Не понимаешь? – усмехнулся Мэнгри. – Или прикидываешься? Мне сказали, что ты хорошо говоришь по-испански.
– Да это не Вацура! – крикнула Юля. – Тебя обманули! Разве ты не видишь, что это не он?
Мэнгри поднялся на ноги и снова подошел к девушке.
– Ты врешь, – сказал он. – Тебе просто очень хочется спасти его жалкую жизнь. Но ты напрасно думаешь, что сможешь ему помочь. Даже если я его отпущу, он подохнет в сельве. А тебе я приготовил красивую смерть…
Мэнгри схватил девушку за волосы и стал медленно наматывать их на кулак.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
ВИЛЛА АВГУСТИНО
Клементина сидела в кресле, крепко прижимая к себе куклу, и слушала Августино. Старик читал девочке книгу Андерсена. Он делал это первый раз в жизни и очень удивлялся тому, с какой легкостью ему удалось перенести воображение девочки в сказочный мир красивых и добрых героев. Он читал ей без перерыва уже целый час, но девочка никак не засыпала. Она смотрела на фотографию отца, и глаза ее были наивны и чисты. Она ни разу не перебила Августино, ни о чем не спросила его, словно его здесь не было, а ее окружали короли, принцы, храбрые и красивые люди.
Раздался стук в дверь. Августино замолчал и отложил книгу. Клементина потянулась, осмотрелась и скорчила недовольную гримасу. Ей было неуютно здесь, в роскошном кабинете Гуно, ей хотелось вернуться в пещеру маленькой озорной разбойницы.
Дверь открылась, и вошел врач со стерилизатором, покрытым марлей.
– О! – сказал он. – И наша юная подруга здесь? А почему мы еще не спим? Деткам уже пора спать.
Девочка ничего не ответила и показала доктору язык.
– Почему так поздно? – спросил Августино.
– Этот укол лучше делать на ночь, чтобы не чувствовать болевых ощущений, – бархатным голосом ответил врач. Он взял стул, поставил его напротив коляски Августино и сел. – Как вы себя чувствуете?
– Неплохо, – ответил Августино. – Сегодня гораздо лучше, чем в прошлые дни.
– Спите хорошо?
– Нормально… – Августино обернулся и сказал Клементине: – Иди к себе!
– Но ты же еще не дочитал мне, Гуно! – стала капризничать девочка.
– Дедушке надо отдыхать! – вмешался доктор.
– Я тебя позову, – пообещал Августино.
Клементина нехотя вышла из кабинета. Врач взял узкую, холодную руку Августино и стал считать пульс. Потом склонился над ним и посмотрел его глаза.
– Сердце не беспокоит?
– Нет.
– Очень хорошо, очень хорошо, – нейтральным голосом произнес врач и, приложив к груди Августино ладонь, стал постукивать по ней. – Рубашку, пожалуйста, снимите. Укол под лопатку. Это совершенно не больно.
Врач подошел к столу и поднял крышку стерилизатора. Августино через голову стянул рубашку. Несмотря на болезнь и возраст, еще двигались под истончившейся кожей полушария крепких грудных мышц и рельефно напрягался плоский живот.
Доктор невольно залюбовался широкими плечами старика.
– Вам никак не дашь семьдесят, – сказал он, смачивая в спирте ватку.
Он взял из стерилизатора шприц, поднял его на уровень глаз, слегка надавил на поршень. Из иглы в потолок брызнула тонкая прозрачная струя. Августино спокойно следил за его движениями.
– С завтрашнего дня начнем терапию ударными дозами витаминов, – поделился планами врач. – Это укрепит вашу иммунную систему. И тогда начнем увеличивать физические нагрузки…
Он подошел к Августино, держа шприц двумя пальцами.
– Наклонитесь вперед, – сказал он. – И расслабьтесь. Чем меньше будут напряжены мышцы, тем легче будет игле проникнуть в тело…
Августино послушно наклонился, отвел руку назад, выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил доктору в лоб. Затем неторопливо надел рубашку и, взявшись за ободья колес, объехал труп. Под резиновой шиной хрустнул шприц.
Он выехал в холл. Охранник при его появлении вскочил с кресла и, щелкнув каблуками, замер. Августино вызвал лифт. Охранник продолжал стоять не шевелясь. На его лице застыло выражение тупой преданности. «Солдаты – самые страшные люди на земле, – подумал Августино. – Если Мэнгри прикажет, этот остолоп изрешетит меня пулями с этим же выражением на лице».
Створки раскрылись. Августино въехал в кабину. Лифт быстро доставил его на второй этаж. Августино
