Кирилл с силой захлопнул дверь и вернулся к «Мерседесу».
– У тебя такое печальное лицо, – сказала Клементина. – Мне тебя жалко.
Удушливая волна жалости прошлась по груди Кирилла и застряла где-то в горле. Он обнял девочку, едва сдерживая слезы. «Что же нам теперь делать? – думал он. – Ничего не остается, как возвращаться в Сан-Хосе через сельву».
Он уже хотел сесть за руль и по асфальту вернуться к вилле, чтобы разыскать лесную дорогу, как вдруг услышал отдаленные крики. Размахивая руками, в его сторону бежали Юля и Трушкин. Живые! С автоматами! Не сдержавшись, Кирилл побежал им навстречу. Юля, пискнув от восторга, прыгнула ему на шею, и Кирилл довольно чувствительно ударился головой о почерневший ствол автомата.
– Как ты?! Цел?! Мы думали, ты погиб! А где девочка?! Ты ее нашел?! – тараторила Юля, покрывая лицо Кирилла поцелуями.
Трушкин невероятно изменился. Он с напускной небрежностью держал в руках автомат и презрительно кривил рот.
– Если бы вы знали, сколько мы там этих бульдогов положили! Они пытались нас взять в кольцо, но я пошел ва-банк. Четыре магазина израсходовал за минуту. Кольцо прорвали, зашли им в спины. Человек двадцать загнали в болото с кайманами!
– А где Линчо? Линчо где? – повторял Кирилл, пытаясь перебить Трушкина.
– Он там… Остался нас прикрывать…
– У нас совсем нет времени, – сказала Юля, кидая тревожные взгляды в сторону виллы. Над лесом поднимался черный столб дыма. – Линчо долго не продержится. Надо уходить.
– Куда? – спросил Кирилл.
– Бросать все и идти в сельву. Дай бог, выживем.
– Это невозможно, – ответил Кирилл и кивнул на «Мерседес».
Юля поняла его. Она подошла к машине и заглянула в салон.
– Привет, – сказала она Клементине, протягивая ладонь. – Меня зовут Юля.
– Привет, – ответила Клементина и, нахмурив брови, посмотрела на девушку. – У тебя волосы крашеные?
– Нет, – ответила Юля, машинально касаясь рукой волос, и пожала плечами. – Этой мой натуральный цвет.
– А разве такой цвет бывает? Как выгоревшая трава!
– Два раза у меня заклинило, – продолжал хвастаться Трушкин, хотя Кирилл его уже не слушал. – Но я перезарядил, и все пошло как по маслу. А одному я так засветил кулаком…
– Ты случайно не управляешь самолетом? – перебил его Кирилл.
– Самолетом? – зачем-то переспросил Трушкин и задумался.
Кирилл в сердцах сплюнул и подошел к Юле.
– Надо возвращаться на виллу и выруливать на лесную дорогу, – сказал он.
– Кирилл! – как можно убедительнее произнесла Юля. – Там нас убьют! Охранники перекрыли все тропки. Они швыряются гранатами, как обезьяны бананами.
– А что ты предлагаешь?
Покусывая губы, Юля кинула взгляд на «сессну».
– Может, попытаться завести самолет?
– Завести его можно попытаться! – зло крикнул Кирилл. – Но вот только кто из нас поднимет его в воздух? На вилле был единственный пилот, но его пристрелил Мэнгри! А я, понимаешь, могу управлять любым автомобилем, яхтой, лошадью, трактором и даже танком. А самолетом не могу! Не мо-гу!
В это время где-то в лесу прогремело несколько взрывов.
– Они уже близко, – прошептала Юля. – Не думаю, что Линчо еще жив…
Она повернула голову и с мольбой посмотрела в глаза Кирилла.
– Ты же мужик, Кирилл. Ты отец, в конце концов! Придумай же что-нибудь!
– Я пойду Линчо на помощь! – крикнул Трушкин, пристегивая к автомату полный магазин.
– Стоять!! – рявкнул Кирилл. – Твоя помощь понадобится здесь!
Он сунул руку в карман, вытащил оттуда трубку мобильного телефона, включил, посмотрел на дисплей и с силой швырнул его под ноги. Телефон разбился вдребезги.
– Роуминга нет. А то можно было бы проконсультироваться у моего знакомого летчика… Хотя, конечно, это бред сивой кобылы…
Юля с раздражением взмахнула рукой, словно хотела оттолкнуть от себя Кирилла, и решительно направилась к самолету. Открыв дверь, она схватилась за стойку и легко запрыгнула в кабину. Кирилл подбежал к ней, словно опасался, что девушка запустит мотор и взлетит, чем растопчет его достоинство. Он схватил ее за руку и заставил спрыгнуть на бетон.
– Да такие тарахтелки мальчишки водят! – крикнула Юля. – А ты даже попытаться боишься!
– Приведи Клементину! – сквозь зубы процедил Кирилл. – И скажи этому озверевшему ботанику, пусть
