Он взял Миру под руку и повел по камням вниз по течению реки. Когда они достаточно отошли от Шубина, Гера сказал:
– Пока никому об этом ни слова. Его не могло далеко унести. Здесь река не опасная, без порогов. Выплывет…
– А что скажем, если спросят? – с нервной дрожью спросила Мира, из-за плеча Геры поглядывая на Шубина.
– Скажем, что ему срочно понадобилось в город.
– Зачем?
– Позвонить домой.
– Глупо. Человек пошел в поход на неделю, и вдруг ему приспичило звонить.
– А что ты предлагаешь?
– Не знаю… Может, лучше сказать правду?
– Какую правду? – зашипел Гера и склонился над лицом девушки. – Что вы с ним проявили идиотскую самостоятельность? Что Некрасов зачем-то поперся через реку вброд? Что ты зачем-то отвязала веревку, за которую он держался?..
– Я ничего не отвязывала!
– Замолчи! – оборвал ее Гера. – Это звучит неубедительно, потому что все видели, какие у тебя с Некрасовым отношения.
– Что? Какие у меня с ним отношения? Ну скажи, какие? На что ты намекаешь?
– А на то, что ты вполне могла нарочно отвязать веревку и отпустить ее конец.
– Ах так? – прошептала Мира, мстительно глядя на Геру. – Так, да? Ладно. Сейчас я поднимусь к группе и всем расскажу, как ты сваливаешь на меня вину за свою оплошность!
– Про какую оплошность ты говоришь? Что ты понимаешь в моем деле?
– Все понимаю! В дождь нельзя было переправляться! Бревно стало мокрым и скользким, и веревка соскочила с него! Когда группа об этом узнает, с тобой дальше никто не пойдет. Мы напишем коллективную жалобу! Тебя уволят с работы, и ты еще заплатишь Некрасову за моральные издержки!
– Прекрасно! – оживленно ответил Гера, делая вид, что угроза Миры его ничуть не задела. – Иди и рассказывай! А я сейчас разыщу Некрасова. Тогда мы и узнаем истину.
– Ага, – кивнула Мира. – Договорились! Иди!
Гера еще раз выразительно посмотрел в глаза девушки. Его раскрасневшееся лицо было искажено злобой. Он резко повернулся и побежал по узкой полоске берега.
4
Гера пробежал до того места, где река делала крутой поворот. Там берега, как такового, уже не было – отвесные скалы сдавили реку неприступными бастионами. Он попытался пройти над рекой по скале, но сорвался и упал в воду. Мощное течение неминуемо поволокло бы его за собой, не ухватись Гера за крючковатую ветку застрявшего плавуна.
Он с трудом выбрался на берег и, перекрикивая грохот воды, стал звать Некрасова. Очень скоро он понял, что, находись Некрасов даже в двух десятках метрах от него, он вряд ли услышал бы звук голоса, который на фоне неутихающего рева казался комариным писком.
«Скверная история! – подумал он. – В последнее время со мной что-то подозрительно часто случаются скверные истории».
Он стоял на пронизывающем ветру и рассматривал серые контуры противоположного берега… Нет, Некрасов не мог утонуть. Здоровый, крепкий парень. Вода не слишком холодная, и большой глубины здесь нет. Отволокло его метров на пятьсот. Наверняка сидит где-нибудь под соснами и сушит одежду…
Он боялся думать о других версиях. Едва мысль вырывалась, как мустанг из аркана, и вскачь неслась по опасной дорожке, Гера тотчас возводил оборонительный рубеж. Конечно же, Мира лжет! Все к этому шло! Она нарочно развязала узел, и Некрасова просто смыло вместе с веревкой, как дождевые ручьи смывают с тротуаров окурки. Их конфликт зашел слишком далеко. Может быть, Некрасов начал распускать руки, оскорбил ее или чем-нибудь пригрозил. А она натура вспыльчивая, несдержанная. Топить, может быть, и не хотела, а проучить купанием в холодной воде – это да! Развязала узел и отпустила веревку. А когда Некрасова потащило со скоростью автомобиля, тогда уже испугалась, да поздно было…
Он все смотрел на скалы, прислушивался к шуму воды и не знал, что ему делать дальше. Вернуться к группе и делать вид, что ничего не произошло? А если Мира уже растрепалась? И он встретит вопросительные и скользкие, как обмылки, взгляды? В этом случае, каким бы тоном он ни стал объясняться с группой, все подумают, что он оправдывается. Никто ему не поверит. Группа наверняка объявит бойкот, откажется идти дальше. Придется возвращаться на базу. А это означает, что Гера будет уволен из «Экстремтура» немедленно, с отвратительной рекомендацией. Но даже это полбеды. Прошло всего два дня после жуткого восхождения на Истукан с Леной. И она еще вряд ли остыла, она наверняка еще выслеживает его, пасет спасотряд, и стоит Гере появиться там, за его жизнь никто не даст ломаного гроша.
Нет, он все же надеется, что Мира ничего не скажет. Это не в ее интересах. Ее положение тоже весьма шаткое и двусмысленное, и она не может этого не понимать. Она будет молчать. Во всяком случае, до тех пор, пока будет молчать Гера.
Но как долго придется хранить это обоюдное молчание? Час, два? День? Или до конца похода, надеясь, что Некрасов вдруг объявится и радостно воскликнет: «А вот и я! Соскучились?» А если не объявится? Вообще никогда не объявится? Тогда придется обо всем докладывать шефу по возвращении на базу. Микитович, естественно, немедленно сообщит в милицию. Милиция тотчас заинтересуется, а почему гражданин Герасимов так долго молчал? Почему сразу не сообщил в органы о ЧП? Пытался скрыть преступление?
Тут уже не отмажешься. Тут еще и Мира масло в огонь подольет. Припомнит дождь, мокрую веревку,
