терпким соком. Он поморщился, сплюнул. Теперь его лицо точно отражало настроение. Третий сезон он работал в «Экстремтуре», созданном на базе спасательного отряда. Осенью это агентство приключенческого туризма прекращало свое существование и погружалось в спячку, а по весне, как медведь, пробуждалось и начинало развивать бурную активность. И третий сезон Гера собирался оставить эту непутевую коммерцию, но никак не мог вспомнить, что он еще умеет хорошо делать, кроме как лазать по горам.
Подошел сухой, выцветший от времени старичок. Сгорбился перед стендом, рассматривая фотографии. Больше всего ему понравился снимок девушки, болтающейся над пропастью на веревке. Он никак не мог оторвать от него глаз.
– Скажите, – тоном, предполагающим долгий и обстоятельный разговор, произнес он, – а какие вы даете гарантии?
– Никаких, – ответил Гера и зевнул.
– Как же так? – с видимым удовольствием возмутился старичок. – Вы приглашаете взобраться на скалу и снимаете с себя ответственность за жизнь клиентов? Это возмутительно! Это же бойня какая-то, а не отдых!
Потом Геру донимала немолодая женщина с сильным рыночным акцентом.
– А несчастные случаи были?.. Что? По желанию клиента?.. А в каком возрасте вы бы уже не советовали взбираться?.. В моем? Ну, вы просто-таки беспардонный!.. Я обожаю, страстно обожаю острые ощущения! Каждый день я тут хожу, смотрю на вас и просто-таки облизываюсь…
Все, клиентов сегодня не будет, подумал он безрадостно, но и не драматизируя слишком. Фирма платила ему по тому же принципу, по какому сутенеры рассчитывались с проститутками. Из шестидесяти баксов, которые клиент отстегивал за восхождение, Гера получал двадцать. Неплохо за три часа привычной и несложной работы. Но если в неделю выходило меньше трех восхождений, то в нем начинал угасать интерес к жизни. С холодного «Абрау-Дюрсо» он переходил на теплую разливную «Анапу», с осетровых шашлыков – на минтай и абрикосы и свободные вечера проводил не в прибрежных кафе, а на кухне у увядающей продавщицы ракушек Клары Семеновны.
Пискнули часы на руке. Девять ноль-ноль. На сегодня все, рабочий день подошел к концу. Итак, завтра у него «окно», желающих пощекотать нервы на трехсотметровой скальной стене Истукана не нашлось.
Он принялся разбирать стенд с фотографиями. Четыре отдельных щита закрепил на багажнике велосипеда, затолкал в рюкзачок книгу. В открытом кафе напротив красивая пара в белом заняла последний столик. Словно сами по себе перед ними появилась ваза с фруктами и серебряное ведерко с торчащей оттуда бутылкой шампанского. Официант порхал вокруг столика, как бабочка вокруг свечи. Не работа, а песня! Надо бросать горы и идти в официанты. Зачем ему фонарным столбом торчать здесь, терпеть насмешки пьяных дебилов, а потом надрываться на стене, если это не дает ему материального удовлетворения?
Допив пиво, которым его угостил увалень в шортах, Гера оседлал велосипед. Приятно не спеша покатить сквозь людской поток к железнодорожному вокзалу. Оттуда свернуть на парковую тропинку, проехать мимо шумной и скандальной забегаловки с чебуреками и дешевым вином, без тормозов спуститься по Каштановому бульвару и вместе с ветром подкатить к железным воротам спасательного отряда. Эта вечерняя прогулка на велосипеде была лучшей частью его рабочего дня. После нее он засыпал быстро и не видел снов.
Гера не успел нажать на педаль, как заметил стоящую напротив сухощавую молодую женщину в черных коротких лосинах, черной майке, с поясной сумкой на тонкой талии. Она пристально смотрела на него, будто изучала. Взгляд цепкий, но не тот, которым одаривают выпившие шлюшки. Интригующе, черт подери! Чем же он ее заинтересовал?
Сдержанным движением она взмахнула рукой, словно свободному такси. Подошла неторопливо. Походка пружинистая, легкая, скрывающая внутреннюю силу. Эта особа знает, что такое спорт.
– Все? – спросила женщина невыразительным приглушенным голосом, глядя на Геру близко посаженными темными глазами. – Сделал дело – и гуляй?
Могла бы произнести эту обрезанную пословицу шутливым тоном да в придачу улыбнуться. Ан нет. Лицо осталось неподвижным, словно вылепленным из хлебного мякиша и смазанным растительным маслом. Крупный нос – самая заметная деталь на лице. Стрижка короткая, на косой пробор. Более всего впечатляет ее лоб – по-мужски высокий и выпуклый, идеально гладкий, лишенный каких-либо изъянов. В общем, ее внешность не была отталкивающей, но назвать ее красивой нельзя ни при каких обстоятельствах. Даже философское мужское утверждение, что не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки, для этой особы не подходило.
– Вы интересуетесь восхождением на Истукан? – спросил Гера.
– Конечно. Я люблю горы… И еще – надо иметь возможность проверить себя…
Как бы приглашая следовать за ней, она медленно пошла вперед. Ее руки безостановочно играли с толстой серебряной цепочкой. Она вращалась перед ее лицом так быстро, будто это был винт самолета.
Гера с сомнением взглянул на женщину. Несет какую-то пургу. Но не пьяная, это точно. Хочет проверить себя…
Они прошли несколько десятков метров. Женщина остановилась в тени двух огромных, целеустремленных, как зенитно-ракетный комплекс, кипарисов. Теперь Гера вообще не видел ее лица. С ним разговаривала тень.
– Пойдем завтра с утра.
– Хорошо, – тотчас ответил Гера. Он еще не верил в удачу. – Лучше выйти в шесть, пока нежарко. Вы сможете подойти к стене в шесть часов утра?
– Сколько надо иметь времени, чтобы подняться к вершине?
Она как-то громоздко составляла вопросы, будто слова были кирпичами и ей приходилось разбирать целую кладку, чтобы найти подходящее слово. Проще было бы спросить: «Как быстро мы поднимемся?»
Гера научился льстить. Обыкновенный торгашеский трюк. Надо убедить клиента в том, что он редкий экземпляр, что он просто создан для скалолазания и Истукан плачет каменными слезами в ожидании такого клиента.
