исчерпывающий экстаз. Это божественное наслаждение. Потому что тебе покорятся дьявольские силы, и ты начнешь воспринимать себя как никогда близким к Творцу… Я не знаю, сколько это может продлиться. Скорость и власть пьянят, и расслабляться нельзя. Рано или поздно лавина упрется своей головой в какое- нибудь естественное препятствие и начнет выдыхаться. Ты без труда увидишь это препятствие сверху, когда будешь лететь. И тебе надо будет так рассчитать время, чтобы соскочить с ядра до того, как в нем станет падать давление.
– Соскочить? – переспросил я, чувствуя некоторое волнение от рассказа Альбиноса, ибо необыкновенно ярко и живо представил себя парящим, как ангел в снежных облаках.
– Да, соскочить. Это просто. Это то же самое, что сделать крутой вираж на снежном склоне. На сфере упругого, сжатого воздуха сноуборд подчиняется тем же законам. Тебе достаточно будет свернуть в сторону, и ты мягко опустишься на снег и отъедешь на безопасное расстояние от лавины. Более комфортного и быстрого спуска с горных вершин не бывает. Ничего похожего! Представь себе, что ты будешь двигаться со скоростью моторного самолета – шестьсот километров в час! Южный склон ты преодолеешь по самому кратчайшему пути за двадцать-тридцать секунд.
– Заманчиво, – произнес я, потрясенный открывшейся мне перспективой.
– Главное, не испугаться в самом начале, когда произойдет отрыв лавины. Это будет сопровождаться грохотом и сильным ветром. Тебе покажется, что наступил конец света. От тебя потребуется нечеловеческое напряжение воли, чтобы не впасть в панику. Потом ветер утихнет, и ты будешь мчаться как бы в вакууме.
– И как ты к этому пришел? – уважительно сказал я.
– А мы уже несколько лет на лавинах катаемся, – похвасталась Лера, отчего лицо Альбиноса так перекрутило, что я испугался, как бы на нем не остались глубокие морщины.
– Катаемся? – с недоумением пожал я плечами. – Но лавина – это ж не осел в загоне, когда захотел, тогда и сел. Как подгадать, где и когда она сойдет?
Лера посмотрела на меня снисходительно, как на неразумное дитя, и уже хотела что-то сказать, но перехватила убийственный взгляд Альбиноса и сжала губки.
– А зачем подгадывать? – произнес Альбинос и стал заботливо поправлять мне воротник и стряхивать с плеч снег. – Лавину можно запустить с той же легкостью, что шар в боулинге.
– Что ты говоришь? – делано удивился я и даже ахнул. – И как же, интересно знать, вы это делаете?
– Ее можно подрезать у основания сноубордом, – все же вставила свои пять копеек Лера.
– А можно подтолкнуть небольшим зарядом тротила, – добавил Альбинос. – Все очень просто. Становишься на крутом склоне, где снег глубокий и свежий, и кидаешь за спину шашку. Через пять секунд – бабах! – и поехали.
– Гениально! – признал я и стал развивать тему: – А ведь можно спустить не одну, а сразу пару лавин. Одна тебе, а другая для Леры. И мчаться наперегонки до самого шоссе!
– А мы так и делаем, – сообщила Лера и чмокнула Альбиноса в щеку. – Ну что ты, моя птичка, губки надул?
Альбинос усмехнулся, потрепал Леру за щечку, надавил пальцем на ее курносый носик, будто на кнопку сливного бачка, и голосом, полным любви, произнес:
– Какая же ты у меня все-таки дура!
Теперь у меня уже точно нет шансов остаться живым! Альбинос понял, что я догадался про их опасные игры с лавинами. Не оставляя времени на переваривание этого дельного замечания, Альбинос в прыжке развернул сноуборд и с воплем понесся вниз. Я устремился за ним, и чем быстрее проносились мимо меня деревья, тем активнее работали мысли. Какие еще чакры? Какое просветление? Вот у меня сейчас начинается полное просветление и экстаз, близкий к божественному! Тот самый экстаз, какой испытывает всякий уважающий себя кот, когда его острые коготочки цепляются за нежную шкурку мыши. Прости меня, Ирина, прости еще раз! Но я не в силах сейчас повернуть в твою сторону. Знаю, что нет мне прощения, но бросить сейчас такую лакомую добычу я не в силах. Это выше меня! Трепетная плоть уже в моих руках, и осталось совсем немного, чтобы сделать грандиозный подарок местным сыщикам. И мне не придется спускаться по южному склону, держась за рога буйвола. Я пойду к тебе через Эден и поселок Мижарги как нормальный человек, с высоко поднятой головой, трепетно прижимая к груди грамоту от милиции за доблесть и гражданскую сознательность. А пока потерпи немножко, совсем немножко…
Мы неслись по лесу по узкой просеке. Скорость нарастала. Я уже хорошо знал, что буду делать. И Мураш будет очень кстати. Лишний свидетель не помешает. Единственное, что плохо, – я не смогу вернуть Лере долг. Разве что потом, когда она выйдет из тюрьмы…
– Вправо! – крикнул Альбинос, не оборачиваясь, и наклонился вбок так, что едва не коснулся локтем снега.
Я лишь в последнее мгновение увидел, как тропа делится на два змеиных языка, но круто взял влево. Деревья, деревья перед глазами! Они несутся на меня, десятки, сотни, тысячи, и каждое норовит наехать на меня своим крепким сырым стволом. Нельзя снижать скорость! Он может выстрелить мне вдогон!.. Кочки! Меня подкинуло… Тропа снова повернула влево. Я едва успел увернуться от замшелого букового ствола, даже передний кант чуть надрезал кору. Снова прыжок, и я вылетел на трассу. Кругом народ, массовое гуляние… Я лавировал между лыжниками, наклоняясь то вперед, то назад, и стальные канты запускали в воздух снежный фейерверк… Синяя будка биотуалета надвигалась на меня, как инвалидная машина, в которую установили движок «Формулы-1». Я начал притормаживать, выбрав в качестве цели Мураша. Мой ангел-хранитель в поте лица отрабатывал стойку фронтсайд, совершая промежуточное соскальзывание и прыгая с канта на кант. Молодец, парень! Настоящий молоток! Когда-нибудь эти навыки пригодятся, чтобы девчонок наповал охмурять.
Я спутником облетел вокруг Мураша, расстреливая его снежной пылью, и остановился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы немного отдышаться, а Мурашу – чтобы выковырять снег из ушей и ноздрей.
– Поехали за мной! – прошептал я ему и с опаской покосился на склон – не появилась ли сладкая парочка?
Мураш, умница, не стал спрашивать, куда и зачем, молча кивнул и начал применять на практике все то, чему его научили за прошедшие часы.
