Светка изо всех сил ударила Джейну по голове. Та ойкнула, покачнулась, Светка отскочила назад.
– Чего дерешься? – обиженно буркнула толстуха.
Сожранные ею таблетки притупили боль.
– А ты чего лезешь? – агрессивно бросила Светка.– Как ты от ребенка избавилась? В больнице?
– Мы, сатанисты, в больницы не ходим! – гордо заявила Джейна.– Мы… – она икнула.– Сами всё… У нас свои… Ик!.. Традиции.
– Какие? – Светка уже не очень верила, что толстуха скажет что-то дельное.
– Мы… ик… просто. Ложишься на бочок, Колька разбегается и к-а-ак вбенит бутсой в живот! Все… Ик!.. Как рукой. Поняла?
Светка стояла, окаменев. Даже дышать перестала.
– Да,– сказала Джейна.– Как рукой. Ик! Радикально! И, прикинь, больше никаких… Ик! Беременностей. Никогда, прикинь! Клево, да? Мы, ик, сатанисты! – Она шлепнула себя по жирному волосатому лобку.– Смерть жизни!
Светку выворотило прямо на толстуху.
– Эт ты чо? – удивилась Джейна, слизнула с руки блевотину.– Харч сметала, а, Светка? Ну ты даешь! – И захихикала.
Светка пулей выскочила в коридор, рванула дверь… И дверь открылась! Не веря еще своей удаче, Светка вылетела на площадку… Прямо в объятия Николая!
– И куда это мы так спешим? – спросил лидер.– Такие шустрые и такие голенькие!
Светка затрепыхалась у него в руках, но Николай держал ее крепко.
– Я домой хочу! – простонала Светка.– Отпустите меня! Пожалуйста!
– Сладкая моя ведьмочка! – Николай оттеснил ее в квартиру, ногой захлопнул дверь.– Тебе же русским языком сказано: от нас только один путь – туда! – И оттопырил большой палец книзу.– Окошко вон. Прыгай, может, взлетишь, а? – Он засмеялся.
Светка села на пол и заплакала.
– Съешь таблеточку,– посоветовал Николай, раздеваясь.
– У меня нет… – Светка всхлипнула.
– Я же тебе утром оставлял? – удивился Николай.
– Джейна все съела.
При упоминании своего имени толстуха открыла глаза и пукнула.
Николай пнул ее в бок:
– Тебя для чего тут оставили, свинина!
Джейна блаженно улыбнулась.
– Дерите меня,– промурлыкала она хрипло.– Дерите меня во все щели!
Кнут-удавка, с которым Николай никогда не расставался, свистнул в воздухе и хлестнул по дряблой ляжке.
Джейна пискнула, перевернулась на четвереньки и поползла к Николаю. Тот пнул ее, и толстуха опрокинулась навзничь.
– Я блядская ведьма! – заверещала она.– Я всех урою! Всех! Дерите меня! Во все щели!
Не обращая на нее внимания, Николай подхватил Светку, легко поднял (весу в ней сейчас было – чуть больше сорока кило) и поставил раком на диван. Затем черным жировым карандашом принялся рисовать на ее ягодицах. Светка терпела, покорно и бездумно.
Подползла Джейна. Николай отпихнул ее ногой, скинул брюки и, оглаживая фаллос испачканными черным пальцами, принялся читать выворотные молитвы.
Джейна опять подползла, и он опять ее отпихнул.
Тощие Светкины бедра пошли пупырышками гусиной кожи.
Николай взял черную сальную свечку и ввернул ей в анус.
– Аве Сатанас! – торжественно произнес он и приступил к соитию.
Подползшая Джейна тыкалась ему в ноги, пыталась лизнуть.
Светка дергалась в такт ударам. Она уже и не помнила, что чувствовала когда-то во время секса. Только саднящая боль в поцарапанных коленках и тупая – в прямой кишке.
Николай кончил, извлек – и Джейна тут же всосала его орган мокрым ртом, пыхтя и причмокивая.
Светка стояла на четвереньках, ожидая команды.
– Ляг,– разрешил Николай.
Светка повалилась набок, попыталась достать свечку, но пальцы скользили.
– Давай помогу,– сказал Николай.– Перевернись.
Светка легла на спину, задрала ноги. Николай выдернул свечку. Джейна висела на нем, присосавшись, как кенгуренок – к материнской сиське. Николай потрепал ее по спутанным волосам: поощрил.
Светка смотрела на них и думала:
«Наверно, я сошла с ума».
Думать было трудно, но можно. Это потому, что Джейна сожрала ее таблетки. А вечером придет Славка и будет ее мучить. А без таблеток ей будет больно, и Славка заткнет ей рот. Чтобы не орала.
Джейна отлипла от Николаева органа, зачмокала черными от краски губами.
– А Светка, дура, залетела! – сообщила она.
И гаденько захихикала.
Глава девятнадцатая
В кабинете Логутенкова наличествовало два стула. Третий вчера развалился от старости. Посему Жаров, как младший, расположился на подоконнике, от которого, впрочем, до стола в прямом смысле – рукой подать.
Бумаги на столе «важняка» были сдвинуты в сторону, а на освободившейся территории расположилась скромная закусь.
– Ну, за нас, хороших! – Онищенко свернул пробку и набулькал в пластиковые стаканчики.
Проглотили. Зажевали.
– Митя,– укоризненно произнес Онищенко.– До дна.
– Я же за рулем! – напомнил Жаров.
– Пока что ты за столом,– возразил опер.– Не порть компанию. Слышь, Генадьич, мне опять депутат наш звонил, Кренов.
– Что сказал?
– Ничего. Интересовался, как успехи. Я его маленько порадовал.
– Ты перед ним особо не распространяйся,– заметил Логутенков.– Депутаты – публика скользкая.
– Но полезная,– Онищенко поднял палец.– Мне выслуги всего ничего осталось. Может, я тоже в мэрию хочу, а не в какой-нибудь сраной шараге охранником стену подпирать!
– Не прибедняйся, Паша,– следователь поморщился.– Без работы не останешься. А успехами лучше со мной поделись.
– С успехами пока глухо,– ответил Онищенко.– Все фигуранты в розыске, но толку – ноль целых, ноль десятых. Есть у меня одна нехорошая мысль…
– …Что кто-то рубит концы?
– Примерно. Ты мне давеча сам литературку по сатанистам подбросил, так там прямо написано, что в целях конспирации клиентуру для жертвоприношений рекомендуется набирать из бомжей, беспризорных детей и малоперспективных адептов внешнего круга. Будем работать, товарищ следователь.
– Давай,– кивнул Логутенков.– А я займусь писаниной.
– Куда едем? – спросил Жаров.
– На Пороховскую. Митя, тебе деньги нужны?
– Деньги нужны всем,– философски ответил Дмитрий.– Но деньги бывают разные.
– Большие и маленькие,– хохотнул Онищенко.– Больших не будет. Поможешь?
– Я у вас в должниках,– сказал Жаров.– За колеса. Спасибо, кстати.
– Да ладно тебе! – Опер махнул рукой.– Для себя старался. Так поможешь?
– А что надо?
– Скорее всего – просто поприсутствовать. Давай, сворачивай. Дальше – дворами.
