обители Сердца, как скалы по бокам внезапно оборвались, точно разбившиеся о камень волны, и он увидел перед собой мирный, благостный пейзаж: деревья, сошедшиеся в тесный круг и сомкнувшие свои ветви так, что получилось настоящее жилище; немолодой изможденный человек, судя по лицу, из восточных племен; пес, что лежал рядом, прижав уши, и – еще двое: золотоволосая дева и мужчина, чьи пряди, казалось, отливали синевой.
Он попятился, но было уже поздно. Двое подняли взоры. И – разом улыбнулись.
Он перехватил бердыш для боя. Уйти не удастся, он понимал. Но никогда еще он не сдавался без борьбы – не будет такого и на этот раз. Держа оружие наготове, он мягким боевым шагом двинулся через лужайку. На ту пару он даже и не смотрел. Кто знает, может, ему удастся проскочить? Может, эти двое вовсе не расположены сражаться с ним?
– Остановись, – мягко произнес голос. – Остановись и поверни назад. Ибо не желаем мы твоей смерти. Вернись на приуготовленный тебе подземный путь и не мешай нам исполнить то, что должно!
Посланник не ответил. Руки закаменели на длинной рукояти тяжелого бердыша, им самим откованного в тайных кузнях Черных Гномов и давно уже готового к такой встрече. Мифрил и сталь слились воедино в лезвии, но, кроме них, было там и нечто еще, нечто такое, от чего в ужасе шарахались искушенные мастера Подгорного племени при одном взгляде на этот клинок.
Потому что недаром топтал посланник Великого Орлангура тропы печальной страны Мордор, не зря, рискуя жизнью, рыскал по руинам Барад-Дура, до сих пор внушавшего ужас всему живому. Осколки темных ночных клинков, распавшись в тигле тайной мастерской, влились в чистый металл, придав ему убийственную силу… Не для боя со Смертными или даже Перворожденными скован был бердыш; долго он ждал встречи, что подобна нынешней, и вот наконец дождался.
Посланник шел дальше. И тогда перед самым его взором мелькнул огнистый росчерк чужого замаха. Длинный и тонкий клинок, словно золотой луч, прянул убийственным выпадом.
Взлетел подставленный бердыш. Тонкий клинок еще скользил по окованному железными полосами древку, а вытянутый острый конец бердыша уже летел в незащищенное горло темноволосого воина…
…И тогда его ударили в спину. Огнистая завеса заткала взор, подогнулись враз ослабевшие ноги. Тягучая медленная боль поднималась от окаменевших ступней вверх, миновала колени, овладела поясницей и двинулась дальше. Когда она доберется до сердца, наступит конец.
Он еще сумел повернуться к ней, золотоволосой, что стояла, вскинув руки в вековечном жесте приказа и повеления.
– Так будет лучше, – услышал он ее слова.
«Горы, примите меня! Камни, расступитесь по моему слову! Земля, дай дорогу к Костям твоим, дай путь в твое лоно! Не хочу умирать я, как трус, под равнодушными лучами светила! Примите же меня, о горы!..»
…И последнее, что он запомнил, – безмерное удивление на сказочно прекрасном лице золотоволосой.
Разошлись черные губы земли, и Великая Мать приняла своего сына. Руки его По-прежнему сжимали бердыш.
ДЕКАБРЬ, 21, БЕРЕГ БРОНЗОВОЙ РЕКИ
Войско только-только выбралось на более-менее сухое место из гнилых и гиблых болот. Если бы не Рагнур и еще несколько южан из числа эльдрингов, в топях осталась бы половина войска. Впереди маняще посверкивала гладь Бронзовой Реки. Отряды остановились. Требовался хотя бы краткий отдых…
– Вернулись разведчики. – Форве говорил быстро и отрывисто. – Впереди, в лесу, – засада. Хенна не повторил прошлых ошибок. Теперь он встречает нас загодя. Наверное, выследить нас ему помог Адамант…
– Рано или поздно это все равно бы случилось, – заметил Маэлнор.
– Верно. – Фолко кивнул. – Драки все равно не избежать… ведь для этого мы и нанимали войско.
– Они думали, что сумеют укрыться от глаз эльфа Вод Пробуждения! – усмехнулся также ходивший в разведку Беарнас.
– Надо атаковать! – провозгласил Малыш, воинственно потрясая мечом.
– Верно, только давай сперва немного подумаем, ладно? – усмехнувшись, предложил Торин.
– Их там не меньше пяти тысяч, – произнес Амрод. – Много лучников. Есть тяжеловооруженные. Все тропы перегорожены завалами.
– Завалы-то ладно, как с лучниками совладать? – вздохнул Хьярриди.
– Как там в умных книгах сказано? «Удивить – победить!» – заметил Торин.
– Ну и чем же ты их удивишь? – подбоченился Малыш.
– Стойте! – хлопнул себя по лбу Фолко. – Кажется, у меня есть идея…
ДЕКАБРЬ, 22, ЧАС ПОПОЛУНОЧИ, ТО ЖЕ МЕСТО
Ночной лес вздыхал, ворочался под лоскутным, из туманов сшитым одеялом, поскрипывал, дышал. Тьма готова была в любой миг взорваться потоком колючих стрел. Эльдринги брели по грудь в вязкой болотной жиже. Связавшись веревками и вооружившись шестами, длинные цепочки воинов осторожно пробирались сквозь мрак, ведомые кхандцами-проводниками; кроме них, никто в войске не умел ходить по таким местам.
Фолко приходилось тяжелее других. Топь едва не накрывала его с головой.
Молчали. Ночь коварна, далеко разносит неосторожное слово, а успех всего дела зависел только от внезапности. Удастся застигнуть тарегов врасплох – считай, три четверти успеха уже налицо. А вот если не удастся… Но об этом Фолко думать себе запретил.
Мало-помалу дно трясины начало повышаться. Перемазанные с головы до пят болотной жижей эльдринги выбирались на твердое место – жуткие, словно упыри-кровопийцы из страшных сказок Черного Юга.
Сворачивали. Проклятый лес, застилающий взор не только тьмой, но и бесчисленными широченными листьями, в беспорядке свисающими сверху! Фолко поудобнее перехватил лук. Вместе с эльфами и принцем Форве он шел в первых рядах.
Стоп! Амрод внезапно вскинул руку. Да, там, впереди… Фолко вгляделся.
Так и есть – дозорный. Ясно, что выставленный только для очистки совести – иначе его позаботились бы спрятать. А так бедняга торчал на самом виду.
Тьма казалась едва ли не непроглядной, но эльфам она не помеха. Чуть слышно (словно понимая, что нельзя выдавать своих) прогудела тетива эльфийского лука. Принц Форве начал этот бой. Дозорный схватился обеими руками за пробитое навылет горло и осел.
Однако он оказался не один. Его товарищи прятались за толстенным стволом рухнувшего лесного исполина и, едва шеренги эльдрингов поравнялись с ним, в свою очередь ответили стрелами.
Фолко первый раз отпустил тетиву.
Все, молчанию пришел конец. Теперь главное – орать погромче и пострашнее… В руках у эльдрингов один за другим вспыхивали факелы, а сами морские удальцы с громким победным ревом рвались вперед, играючи опрокидывая на пути разрозненные кучки панцирных воинов Хенны… И во все стороны летели факелы и зажигательные стрелы.
Между деревьев потянулись дымные шлейфы. Заплясали огненные призраки; эльфийское чародейство помогало огню поглощать и зелень листвы, и пропитанные водой мхи пополам с гнилушками. Ветер погнал пал на юг и юго-запад.
Пожар разом отрезал часть засевшего в засаде войска Хенны от наступающих эльдрингов. Немногих оставшихся – из тех, что засели на вершинах, – меткими стрелами сбивали эльфы, превосходно видевшие в темноте.
Фолко и гномам не так уж часто пришлось обнажать оружие. Внезапный боковой удар небольшого, но хорошо обученного войска морских удальцов не уничтожил, конечно, всех ему противостоящих, но отряды Хенны смешались, дрогнули и в беспорядке начали отступать. Лишь несколько раз, когда на пути эльдрингов попадались тяжеловооруженные тареги, Фолко, Торин и Малыш вступали в дело. Испытанным строем – Торин во главе. Малыш справа, хоббит слева – они врезались в ряды воинов Хенны, а спешащие следом эльдринги довершали дело…
Часам к четырем пополуночи бой стих. Войско охотников за Адамантом прорвалось, оставив позади
