Второй был совершенно спокоен.
На белоснежной скатерти между ними стоял графин с прозрачной жидкостью и два бокала. Еще небольшая тарелка с фруктовым салатом. Больше ничего. В графине была не водка – вода.
– Возьми,– спокойный положил на скатерть цветную фотографию.
Нервный взял.
– Милашка,– сказал он.– Где вы их только находите?
– Не твое дело,– холодно произнес спокойный.– Адрес – на обратной стороне. Порядок и такса – обычные.
– Охрана?
– Ты глухой? – осведомился спокойный.—
Я сказал: порядок обычный.
– Ну да, конечно,– поспешно согласился нервный. Потер ладони, сказал, не поднимая глаз: – Надо бы немножко прибавить, гражданин начальник.– Риск увеличился. Ту, майскую, нашли, вы знаете?
– Знаю,– уронил спокойный.– Тебе-то что?
– Ну-у… На серийку может потянуть… Тогда мусора по-другому рыть станут.
– Тебя это не касается.
– Это как сказать…
– Это надо понимать так, что ты отказываешься? – спросил спокойный.
Нервный смутился:
– Да нет, что вы… Я просто… Пацаны, типа, нервничают…
– Пацаны – это, типа, твои трудности,– насмешливо произнес спокойный. Отпил воды из бокала.– Ты что – «кокса» нюхнул? – внезапно спросил он.
– Я? Нет! С чего вы взяли?
– Суетишься не по делу.
Спокойный поднялся, положил на стол конверт.
– Аванс. Как обычно,– сказал он.– Я с тобой свяжусь.– И вышел из кабинета.
Нервный разорвал конверт, быстро пересчитал купюры, отделил одну, в пятьсот евро, остальные сунул во внутренний карман, поглядел еще раз на фото, облизнулся и спрятал туда же. Потом позвонил, вызывая обслугу.
– Убери этот силос,– брезгливо велел он халдею, показав на салат.– Водки мне принеси. Стейк. Потолще и с кровью.
Халдей исчез.
Нервный посмотрел на свои руки. Руки дрожали. Он сжал кулаки и грязно-грязно выругался. Не помогло. Каждый раз после общения с этим козлом у него было так.
«Чего я боюсь? – сказал он сам себе.– Такого задохлика щелчком пришибить можно. Бабки конкретные, работа, реально, пустяковая. Что ж меня так колбасит?»
Глава тридцать первая
Катя и настоящие бандиты
Доброе слово и дубина убеждают лучше, чем просто доброе слово.
Если дубина достаточно большая, без доброго слова можно обойтись.
Троллиная поговорка
Катя возвращалась из издательства. С гонораром. И новой балладой, которую ей все-таки всучили, хотя она и пыталась взять перерыв. Катя чувствовала, что ей в ближайшее время будет не до переводов.
Катя шла по улице Рубинштейна и думала о том, что лето кончается,– в Петербурге оно такое короткое. И еще о том, что скоро начнутся занятия на курсах… Было приятно думать о чем-то таком… Обыденном.
– Девушка, а девушка!
Катя не обернулась. Оборачиваться нельзя. Вообще-то она не испугалась. Вокруг люди. Еще достаточно светло…
Катя не оглянулась и не остановилась. Наоборот, прибавила шагу.
– Эй, малышка, постой! Постой, тебе говорю! – Катя услышала топот за спиной и поняла, что так просто отделаться не удастся. Теперь она оглянулась и увидела, что ее догоняют двое парней самого хулиганского вида. Она завертела головой в поисках кого-нибудь, к кому можно обратиться за помощью: милиционера, охранника или хотя бы просто крепкого мужчины… Но как назло вокруг были только старушки и какие-то задохлики. Катя сунулась к одному, но тот сделал вид, что не услышал Катиных слов. А парни тем временем ее догнали.
– Девушка, не бойтесь, мы вам – ничего плохого! – заявил один из них, хватая Катю за руку.
Его тон и действия категорически противоречили смыслу сказанного.
– Помогите! – крикнула Катя, безуспешно пытаясь освободиться.
Приостановился какой-то пожилой мужчина, но другой парень сказал ему:
– Иди, иди, дед, это подруга его!
– Я не подруга! – возмутилась Катя.
Парни заржали.
Дед послушно двинулся дальше.
– Тихо, лялька, тихо, не то хуже будет,– с угрозой процедил тот, что держал Катю, прыщавый, в кожаной куртке с надписью по-английски «Чикаго буллз».– Никто тебе не поможет. Здоровье дороже. А вот и наша тачка…
У тротуара припарковалась потрепанная «восьмерка» с транзитным номером под стеклом.
Катя поняла, что дела ее совсем плохи.
– Пустите меня немедленно! – отчаянно закричала она, но крик ее утонул в рычании тройки здоровенных мотоциклов, торжественно и неторопливо проехавших мимо. Один из мотоциклистов приотстал, посмотрел на Катю… И тут же газанул, догоняя своих. И этот испугался!
– Сказал, не ори! – рявкнул парень и прыснул из баллончика Кате в лицо. Она инстинктивно зажмурилась, но все равно вдохнула… И голова ее закружилась, ноги стали ватными…
Дверь «восьмерки» открылась, водитель вылез, откинул сиденье, Катю, отчаянно сопротивляющуюся, запихнули внутрь, машина тронулась… И вдруг оказалась в окружении мотоциклистов. Один ехал впереди, двое по бокам, причем – очень медленно.
Сзади тут же недовольно загудели…
Катя слышала это гудение, но уже ничего не видела. Перед глазами плыли разноцветные круги…
Очнулась она от резкого запаха нашатыря.
Она дернулась и попыталась увернуться от мерзкой ватки, но ее держали крепко. Зато спустя несколько секунд в голове у Кати прояснилось, и она увидела над собой довольно-таки страшную рожу, наполовину заросшую желтой бородищей и «увенчанную» голым загорелым черепом. Катя узнала его мгновенно: Коля Голый.
– Зачем вы меня… – непослушным языком пролепетала Катя.
– Очухалась, малышка,– с удовольствием констатировал хозяин «Шаманамы» и поднес к Катиным губам кружку с пивом.– Горло прополощи, помогает.
Катя отказываться не стала – пить хотелось ужасно. Желтобородый Коля ухмыльнулся.
Катя обнаружила, что сидит на диванчике в каком-то полутемном зале.
– Зачем вы меня увезли? – повторила вопрос Катя уже более четко.
Хозяин «Шаманамы» заржал. Его поддержала еще пара глоток.
– Слышь, Баран, она думает, что это мы ее свинтили! – заявил хозяин «Шаманамы», и трое окруживших Катю здоровенных мужиков покатились от хохота.
Катя разглядела позади них что-то вроде гардероба, а около гардероба – тетку в синем халате, взиравшую на Катю и ее окружение с большим неодобрением.
– Вообще-то это не мы,– сказал Коля Голый, и Катя наконец обратила внимание на то, что на нем – черная куртка из толстой кожи и такие же штаны. Двое остальных были одеты практически так же. Она сообразила, что это и есть трое байкеров, продефилировавших мимо, когда Катю затаскивали в
