– Нет. Только немного испуганное.
Филя прислонился к бамперу «уазика» и приветственно махнул мне рукой. Рабочие вместе с сержантом и следователем зашли в особняк. Мухин закрыл за собой дверь.
– Что случилось? Почему все всполошились? – бесцветным голосом спросил Филя. – Я подумал, что где- то стропила обломились.
Я слышал, как скрипят ступени внутри особняка. Сверху раздались приглушенные голоса. Потом в окне показался Мухин. Свесив голову, он посмотрел вниз, по сторонам и исчез.
– Палка, палка, огурец, – бормотал Филя, рисуя прутиком по песку, – вот и вышел человец… Сегодня подходит ко мне такой гориллоподобный гражданин – лба нет, глаз нет, одна челюсть и затылок в складках. И спрашивает: «Слышь, чувак, могу ли я положить на депозит пятьдесят штук баксов?» Я на всякий случай уточняю: «У вас валюта или рубли по курсу?» А он: «Пока ничего нет, но к утру сделаю».
Филя назвал сумму, которую я запросил у него в бане. Играется? Я смотрел под ноги, где суетились муравьи.
Мухин распахнул дверь, постоял на пороге, посмотрел на небо, на голые деревья, засиженные воронами, и поднял на уровень лица полиэтиленовый пакет, в котором лежал пистолет с каким-то странным толстым стволом.
– Это ваш пистолет? – спросил он меня, шаркая по ступени подошвами.
Мне хотелось протереть глаза.
– Не понял, – пробормотал я. – Как он может быть моим, если я вижу эту штуку впервые…
– То есть пистолет не ваш? – зачем-то уточнил Мухин.
– Я же сказал…
– Очень хорошо, – кивнул Мухин и передал пакет сержанту. – Но при понятых я нашел его под подушкой в вашей комнате. Это так, для сведения… Чтобы вы не скучали на досуге…
– А я не скучаю, – пожал я плечами.
– А это ваше?
Он поднял другой пакет, в котором лежала матерчатая перчатка для строительства.
– И это не мое.
Татьяна поглядывала на меня и покусывала губы. Филя курил и плевал под ноги на свои песочные рисунки.
– Что вы здесь делали в момент выстрела? – спросил Мухин, прохаживаясь передо мной так энергично, что меня стало знобить от ветра, который он поднял.
– Их было два, – поправил я.
– Откуда вам это известно?
– Слышал.
– И что же вы делали здесь в этот момент?
– Ничего. Меня здесь не было.
– А где вы были?
Если бы я признался, что был у князя, Филя сразу бы догадался, с какой целью я к нему заходил, и наша операция неминуемо бы сорвалась. Я не стал жертвовать последним шансом взять кассира на месте преступления – соблазн был слишком велик.
– Гулял по парку, – ответил я.
– Кто-нибудь это может подтвердить?
Я пожал плечами и сказал:
– Разрешите подумать до завтрашнего дня, гражданин следователь?
Мухин молча пошел к машине, а я мысленно сказал Филе: «Ах, кассир, если бы ты знал, с каким наслаждением я буду тебя сегодня бить!»
«Уазик» развернулся, примяв клумбу, на которой начинали всходить нарциссы, и умчался прочь. Татьяна, глядя себе под ноги, словно обронила серьгу или колечко, прошла к краю оврага, постояла там минуту и вернулась обратно. Филя зевнул, поплевал на окурок и втоптал его каблуком в песок.
– Не переживай, – сказал он мне. – Все у нас получится.
И вприпляску, вприпрыжку пошел по дорожке.
– Танюша, – сказал я, – а правда смешно, что один жизнерадостный дятел вьет из нас веревки?
– Это не смешно, – отозвалась Татьяна. – Это совсем даже не смешно.
Глава 40
ЗА МГНОВЕНИЕ ДО СМЕРТИ
Не включая фары, я проехал мимо «Понтиака», припаркованного у лестницы. Водитель дремал, положив голову на панель приборов. Я свернул за коммерческий киоск, остановился и вышел из машины. Если Филя ждал появления моего «жигуленка», спрятавшись за каким-нибудь гнилым забором, то у меня была возможность проверить его бдительность, подойдя к тупиковой улочке незамеченным.
