вкладывала она в каждый удар – и даже полубездушные козлоногие отшатывались от нее.
А Акциум шагал и шагал навстречу крылатой твари – не благородному дракону, а именно твари, омерзительной, жуткой и жалкой одновременно. Пляшущее вокруг мага пламя расшвыривало козлоногих и их крылатых подручных; а потом Учитель Тави остановился, и девушка успела заметить в его высоко поднятой руке кривой жертвенный нож.
– Учитель!..
Что-то полоснуло по спине, но это было уже неважно.
Она отмахнулась, срубила одного, второго, третьего, не обращая внимания на вонзающиеся в ее собственное тело клинки, шипы и копи. Все, что она должна была сделать, – прикрыть спину Учителя, если уж не могла его остановить.
– Тебе, Грядущий. Кровью своей, нездешней заклинаю тебя и приношу себя в жертву без надежды на воскрешение. Погибаю последней смертью, чтобы только убить тебя. Я мог бы уйти, но не допущу твоего триумфа. Получай!
И прежде чем Тави, тоже тащившая за собой шлейф крови из разрубленной спины, дотянулась до старого мага, он стремительным, ловким движением перерезал себе горло.
Над равниной битвы на миг наступила тишина, а Акциум, все еще держась на ногах, набрал в ладони собственной крови и, широко размахнувшись, швырнул внезапно возникший темно-алый шар навстречу третьему Зверю.
Тварь попыталась увернуться, но куда там! Комок отвердевшей крови ударил в то же место, куда один раз уже успел вонзиться клинок Тави.
Из глотки твари вырвался хриплый клекот. Чудовищные крылья развернулись, пытаясь опереться о воздух, – напрасная попытка; черный гигант рухнул вниз, собой пробороздив шеренги козлоногих. Еще в воздухе тварь начала горсть – кровь Акциума тонкой пленкой растекалась по громадному телу, разъедая его подобно огненной кислоте.
Фонтаны огня поднимались все выше и выше; в панике метались козлоногие; и Тави смежила глаза, зная, что умирает. Но все-таки не напрасной смертью. Она защитила Учителя.
Голова кружилась, наполняясь странной легкостью. Она положила голову на землю – откуда здесь взялась земля? Было мягко и удобно. Боль уплывала, тело становилась все легче, легче, легче…
– Затыкай дыру! – взревела Клара. – Поворачивай Силу твари!
Райна уже бежала к поверженным, и не было времени остановить дуру-валькирию. Горящее чудовище излучало такой свет, что Клара едва не ослепла. И далеко-далеко впереди стал виден тот Первичный Разрыв, откуда началось вторжение.
И сейчас поток огня плавил саму Реальность, наглухо перекрывая дорогу бестиям.
– Клара! Теряю поводья! Клара!.. Над нами... все раскалывается! – Кажется, это был Эгмонт.
А Райна сумела-таки вскинуть на плечи окровавленное тело товарки-воительницы.
– Клара! Нужна Сила! Зачерпываю наверху! – крикнул Мелвилл. Грубые схемы стремительно несущихся магических потоков. Тяжелое шевеление абсолютно чуждого разума где-то там, в невообразимой дали, и жгучая боль рвущейся плоти Мира над головой. Клара слышала грохот рушащихся пластов земли, чувствовала прикосновение остатков чужой мощи, что так навеки и останутся здесь запечатанными и будут пытаться вырваться, а от соединения двух абсолютно чуждых начал родится… Кто знает, что может родиться от этого?..
Последний удар. Мироздание содрогнулось; лицо Клары опалил жуткий жар. И она уже знала, что запечатать совсем наглухо не удастся, что наверху возникает Разлом – место, где соприкоснутся два совершенно чуждых мира; и последнее, что она могла сделать, – это поставить предел распространению этого Разлома, пусть уродливый шрам рассечет лишь часть плоти Северного Мира…
Но что будет твориться здесь потом – страшно даже представить.
Однако и козлоногие оказались отрезаны от своей пуповины. Их тут мириады, они сильны – но сила их обратится в ничто по ту сторону Разлома. Извергающееся из Разлома способно менять природу вещей, но сами козлоногие дальше не пройдут. Понадобятся века, думала волшебница, прежде чем враги смогут обратить в подчинение те удивительные создания, что возникнут уже в самом Разломе… Это все, что Клара могла сделать. Они едва-едва успели взяться за руки и заклятьем-кольцом вырваться из страшного места, когда все внизу поглотила одна чудовищная пасть взрыва – из тех, что рождают звезды.
Их ждал долгий путь – назад, в Долину. Знать бы еще, где она…
Негромкий разговор – из тех, что ведутся глазами, не губами. Два тела рядом – в той истоме, что делает двоих Единым.
– Знаешь, все кончилось…
– Знаю…
– Я приказал отпустить твоих.
– А гномов?
– Пусть сперва помогут починить разрушенное и сожженное. Когда исчез их Драгнир, я думал, они покончат жизнь самоубийством. Рыдали как дети, кое-кто бросился на мечи…
– А Радуга?..
– Радуга? С ней еще будет много хлопот. Этот чудовищный Разлом… Надеюсь, у них хватит ума заняться им.
– А твоя перчатка?
