И в тот же миг – любо-дорого было посмотреть! – все уцелевшие дружно метнули пилумы; короткие копья еще летели, а легионеры уже выхватили мечи.
У легата пилума не было, и он не успел нагнуться, подхватить оружие у мертвых. За ним, огибая пламенное кольцо и перешагивая через трупы товарищей, двигались задние шеренги, раздирая глотки хриплым и отчаянным боевым ревом. Пилумы летели…
Летели, пока не врезались в ставший внезапно видимым перламутровый призрачный щит – такой же, что останавливал арбалетные болты. Железо наконечников вспыхнуло, однако сжечь тяжелые копья было не так-то легко, как быстрые, но легкие в сравнении с пилумами стрелы.
Аврамий видел, как горящее колье ударило одного из волшебников в бок, так что тот со стоном скорчился и повалился навзничь. Ага, значит, этот барьер можно прорвать!
Кольцо волшебников почти исчезло за взметнувшимися снопами искр. Прикрывшись щитами, легионеры набегали, готовые к последнему, решающему удару мечами, легат нагнал своих, затыкая одну из прорех в и без того неплотном строю; он уже видел искаженные ужасом лица магов – несмотря ни на что, они не разрывали кольца; перед самым лицом колыхался перламутр магической завесы, и Аврамий со всего разбега ворвался в нее.
Он не думал в тот миг о себе, не думал и о смерти; он знал лишь, что через перламутровый щит можно пробиться, и Аврамий вломился прямо в него в тот миг, когда Искажающие Камни всех семи посохов извергли настоящий дождь коротких зеленых стрел.
Щит, шлем и латы легата в один миг охватило пламя. Сталь горела словно бумага. Однако даже магический огонь оказался бессилен пожрать доспехи Аврамия за долю мгновения. Легат успел выбросить пылающий клинок вперед на всю длину руки.
Горящая сталь пробила грудь волшебнику, и шипящее, раскаленное острие, уже изглоданное пламенем, высунулось из спины точно между лопатками.
Уже теряя сознание от непереносимой боли в обожженных глазах, легат со всей силой повернул клинок в ране.
Он упал, однако через его тело рвались новые и новые легионеры, они подступали сплошными рядами, успев сомкнуть строй; их доспехи и щиты горели, но видно было, что чародейство не справлялось – слишком много стали в единый миг пересекало черту заклятья.
– Легата уби-и-и-или! – истошно заорал кто-то, тоже падая и тоже не замечая собственной смерти.
Валившие сзади сотни легионеров отозвались яростным воплем.
– Отомсти-и-и-и-им! – выкрикнул кто-то в задних рядах.
– Отомстим! – подхватило множество глоток. Возле самого кольца магов – они теперь уже пятились, стараясь не разорвать крута – возник настоящий вал из горящих человеческих тел. Легионеры падали, однако каждая следующая шеренга продвигалась дальше, вот уже солдатские ряды сомкнулись над раненым магом, и его тело тотчас взлетело над колышущимся морем шлемов, распятое на копьях, Дождь зелено-огненных стрел поредел. Перламутровый щит стал почти не виден; прорывающиеся через него легионеры вовсю хлопали друг друга по шлемам и по щитам, сбивая пламя. Чары явно теряли силу, Вновь полетели пилумы; одна из уцелевших волшебниц шагнула вперед, отчаянно выкрикнула что-то – острия копий зазвенели, ударяясь о невидимую преграду.
Когорта несла чудовищные потери, погибали центурионы, но даже оставшиеся без командиров солдаты продолжали рваться вперед, инстинктом ветеранов понимая – еще немного, и маги не выдержат.
Шестерка волшебников пятилась недолго. Им удалось еще раз зажечь истребительное кольцо в самой гуще легионеров, удалось еще раз оживить свой пламенный щит, но и их силы иссякали тоже, справиться с напором сотен воинов они уже не могли.
Кто-то из солдат, в ослеплении боя забыв о собственной жизни, сумел вскарабкаться на крышу; обогнав отступающих магов, он метнул свой пилум прямо в спину девушке, что держала отражающий копья щит.
Острие вышло на добрых два фута у нее из груди.
Щит исчез.
Легионер тотчас свалился, получив прямо в лицо удар лоскутом зеленого пламени, но свое дело он сделал.
Кольцо магов распалось; еще несколько секунд они бежали с посеревшими от ужаса лицами в тщетной надежда спастись – но поздно. Ревущая волна легионеров накрыла их, заработали мечи.
– Сдаюсь!.. – отчаянный женский вопль, последняя попытка купить себе жизнь – солдаты не обращали на это внимания и не брали пленных.
…Они остановились, лишь когда тела волшебников обратились в размазанную по брусчатке кровавую слизь.
– Легат! Где легат? Найти командира! – орали уцелевшие центурионы.
Это первое дело после боя. Если командир убит, долг его солдат – отыскать тело.
…Аврамию повезло. Упав в числе первых, он оказался погребен под валившимися сверху телами. Пламя угасло; несмотря на ожоги, легат остался жив. Лицо его обгорело страшно, кое-где чуть ли не до кости, но глаза каким-то чудом уцелели.
– Легат... вот он, легат… Стойте, да он дышит! – услыхал Аврамий.
– Отходим, – последнее, что успел прохрипеть легат, прежде чем окончательно потерял сознание.
Сулла приводил в порядок растрепанные манипулы когорты Аврамия и своих немногих выживших
