золотом. На улицах огоньками вспыхивали ряды фонарей, витрины и рекламные щиты мелькали разноцветными вспышками, складываясь в ленты или рисунки. От холода зуб на зуб не попадал, но Сергей упрямо шёл вперёд, согреваясь в движении.
Огни города мелькали, как светлячки, приелись за день. Мальчик присел на одну из сиротливо стоящих скамеек. Устал. Так долго не гулял никогда в жизни. Обхватив колени, пытался согреться собственным дыханием.
А правильно ли сделал, что сбежал? Может всё-таки в детский дом?
Внимание мальчика привлекла небольшая линялая вывеска над сереньким зданием. На фоне непонятных букв был изображен рисунок красивой жёлто-красной птицы, восседающей на черепе. Зоркие глаза словно пронзили мальчика насквозь, он точно знал, что смотрят только на него.
Что за птичка?
Сергей, поддаваясь внутренней интуиции, перебежал дорогу и толкнул входную дверь над вывеской. Дверь оказалась не запертой. Осторожно вошёл внутрь. Тусклый свет над потолком едва освещал пыльное помещение. Осторожно ступая по скрипящему полу, зашагал по небольшому коридору, свернул в одну из двух комнат.
Обстановка небольшого помещения состояла из дивана с кучей тряпья, стола и непонятного агрегата у небольшого окна. На широком дубовом столе под слоем пыли лежали кипы рисунков, альбомы, эскизы и просто наброски чертежей будущих рисунков. При тусклом свете постаревшая бумага казалась белёсой, хотя её давно подёрнуло желтизной времени.
Сергей заинтересованно зашуршал бумагами, забыв про холод. Рисунки знакомых зверей и совсем незнакомых созданий, вязь букв, цветные и выполненные простым карандашом, завораживали взгляд. Из всех работ неизвестного художника Сергея потряс рисунок женщины в дивных садах среди животных и цветов. Полуобнаженная богиня смотрела с картины живым, притягивающим взглядом, что звал, манил, пытаясь, что-то сказать, донести. В груди невольно сжалось, сердце кольнуло.
– Вот это красота! - произнёс Сергей второй раз за день, не в силах отвести глаз.
В углу комнаты зашуршало, заскрипел старый диван. Корпионов от страха вжался в стол, стараясь скрыться в тени. То, что в начале принял за кучу тряпья, оказалось живым. Неопознанное задвигалось к столу.
Сергею показалась, что тянется к нему, замер. Но неизвестное создание лишь щёлкнуло выключателем. Над столом загорелась небольшая лампа, давая больше света, чем всё тусклое освещение под потолком. Нечто схватило со стола очки и сбросило на пол ветхое покрывало. Молодой голос растерянно затараторил:
– Кто здесь? Как попали? Я сейчас милицию… - Увидев у стола растерянную фигуру дрожащего малолетки, более спокойным голосом продолжил. - Тебе понравились рисунки? - Посмотрел на изображённую женщину. - Ты восхищался этой?
Сергей кивнул, всё ещё не веря, что куча тряпья превратилась в подобие студента, да ещё говорившего спокойным нормальным голосом.
– Это Лилит. - так же спокойно добавил студент. - Первая женщина на Земле. Была слеплена Богом вместе с Адамом. Хотел бы я знать что произошло, так как она стала демоншей, а Адаму в подружки досталась другая со своего ребра. И как человечество потеряло настоящую женщину? - Студент тяжко вздохнул. - Лучшая работа моего деда. А кто ты? И как сюда попал?
– Дверь. Я вошёл через дверь.
– А раньше?
– Я сбежал с больницы.
– Значит, беглец?
– Ага.
– А я Санёк. - Студент на секунду задумался. - Но обо мне потом. Смотрю, ты весь дрожишь, как бы воспаление не подхватил. Снимай мокрую одежду, укутайся в эти старые, но сухие тряпки. А я пока сбегаю в магазин, куплю чего-нибудь перекусить.
Александр ушёл, на ходу поправляя очки.
Сергей, не долго думая - зубы уже стачивались друг о друга со скоростью барабанной дроби - повесил свои шмотки на стул, закутался в плед и с ногами забрался на диван, пытаясь хоть чуточку согреться.
Через пять минут примчался Саша, шурша безобразно оттопыренным пакетом. Всё съедобное было быстро извлечено на стол, а студент снова исчез, через минуту появился со стаканами и кипятильником. Заварив зелёный чай, извлёк из недр стола нож, нарезал бутерброды и протянул сохнущему на диване беглецу большой парующий стакан сладкого чая и громадный бутерброд.
Стакан согревал скрюченные холодом пальцы, еда казалась манной небесной. Вторая удача после мороженного за день. Не зря сбежал.
Александр заговорил первым:
– Я такой же беглец, как и ты. Вольный художник, вечный студент. Это захолустье, - студент-художник обвёл взглядом помещение, - вотчина деда. Когда-то сюда приезжали за его эскизами со всей Москвы, Питера, даже Сибири, но грянула перестройка, дед не принял новых времён, дело поникло. Неделю назад я узнал, что дед слёг. Совсем. С отцом я давно в ссоре. Он не понимает тягу к искусству. Вот я и решил продолжить дедово дело. Только на свой лад. Я учился… гм… на татуировщика. Искусство на теле уходит лишь со смертью владельца. Хоть и не картины, но… красиво.
Сергей хлопал глазами, пытаясь не уснуть. Удавалось с трудом. Но это был первый человек, который разговаривал с ним на равных. Чувствовалось, что студенту надо выговориться. Улучшив момент, Сергей обронил:
– Татуировки делают навсегда?
– Нет временных татуировок. Это наклейки сходят через пару дней, есть ещё биотатуировки хной, на несколько дней, но я делаю только пожизненные. - Глаза загорелись. - Это же индивидуальность, выделяющая человека среди серой толпы. Но подбирай эскиз надо раз и навсегда. С умом. Надо понять, что ты хочешь. Что конкретно отображает твою сущность, личность. Это как ворота в другой мир. Новые силы. И… красиво.
Сергей снова брякнул:
– Я сегодня видел дядьку с надписью на пузе: “Век воли не видать”. Не очень красиво.
Санёк чуть не уронил очки, возмущённо затараторил:
– Зековские наколки отличаются от татуировок так же, как щётка от ёжика. Это совсем другое. - Река слов и непонятных терминов полилась рекой.
Сергей моргнул, веки тяжело опустились, не в силах подняться.
Минуту спустя беглец сладко спал. Студент, казалось, этого не замечал, разговаривая со своими мыслями, выговаривался. Наконец, заметил, что мальчик давно не слышит, сопит. Художник поправил одеяло и сел за работу.
Ночь для творческого человека - только начало рабочего дня.
Утро впервые за последние несколько лет началось не со шлепка тряпкой, а с запаха чёрного чая. Александр сидел, склонившись над столом, не замечая ничего вокруг. Чтобы хоть как-то привлечь его внимание, Сергей тихо произнёс:
– А что значит птица, восседающая на черепе при входе?
Студент вздрогнул, забыл, что в комнате не один. Не поворачивая головы, ответил:
– Птица олицетворяет жизнь, череп - смерть. Эта мифическая птица - феникс. Ходят легенды, что она рождается в пламени огня и, когда приходит время ухода, сгорает дотла. Но потом вновь возрождается из пепла. Воскресает. Картина изображает торжество жизни над смертью.
Сергей натянул высохшие тряпки, приблизился к работе студента. Тот работал всю ночь. Спит, наверное, днём. На новом листке простым карандашом был нарисован готовый к атаке скорпион. Как живой. Каждая частичка, ворсинка и щетинка передавались так реалистично, словно сейчас с картинки спрыгнет живая копия и побежит по столу, воинственно поигрывая тяжёлым жалом и щёлкая двумя клешнями.
