человек, который был заложник у террористов, и начинает ходить в супершоп и покупать много самый дорогой товар – это, мягко говоря, подозрительно. Я прав?
Мне показалось, что где-то вверху, на третьем этаже, раздался глухой удар, словно кто-то пытался выломать двери. Гельмут ничего не услышал. Он ждал ответа на свой вопрос.
– А как бы вы поступили на моем месте? – спросил я, не столько интересуясь ответом Гельмута, сколько прислушиваясь к ночной неспокойной тишине.
– На вашем месте мне трудно было бы что-то сделать. Нужен мой опыт, мое имя…
Опять что-то громыхнуло, раздались приглушенные крики. Теперь уже и Гельмут обратил на это внимание.
– Мне кажется, Стас, что на третьем этаже кто-то плохо спит.
– Надо посмотреть, кто там буянит, – сказал я, нехотя поднимаясь с кровати.
– А я думаю, что надо крепко закрыть дверь.
– У нас с вами разные взгляды на свою роль в общественной жизни. Спокойной ночи!
В тени лестничной площадки я не заметил фигуру человека и сослепу налетел на нее.
– Стас, – услышал я голос Мэд. – Что там происходит?
– Это ты? – Я схватил девушку за плечи. – Что ты здесь делаешь?
– Там кто-то кричал, – шепотом сказала она. – Я проснулась… Мне стало страшно.
– У тебя совершенно ледяные руки. Ты что, ходила на улицу?
– Я?.. Нет. То есть да. Я хотела посмотреть снаружи на окна третьего этажа.
– И что ты там увидела?
– Ничего.
– А с другой стороны? Ведь ты, наверное, ходила и на другую сторону?
– М-м-м… Да.
– Значит, ты была рядом с кухонным блоком?
– Стас, ты меня в чем-то подозреваешь?
Я не видел глаз девушки. В темноте всегда легче лукавить, как врать по телефону или в письме.
– Илона, я в последний раз хочу оградить тебя от опасной ошибки. Не пытайся найти и тем более вытащить из мусорной ямы ботинки.
Я попал в «десятку», и Мэд стала активно оправдываться:
– Ты должен верить мне, Стас! Я вовсе не пыталась достать ботинки! Согласись, что ночью, без веревки это сделать невозможно!
Она попыталась меня обнять, но я, отстранившись от девушки, покачал головой:
– Нет, это как раз возможно. Но я тебя предупредил.
– Все, Стас! Я туда больше ни шагу! Поверь мне!
– Собственно, ты в этом должна быть больше заинтересована, чем я… Ну что, посмотрим на возмутителей спокойствия?
Мы стали подниматься на третий этаж. Значит, думал я, девочка все-таки пыталась отыскать ботинки, чтобы передать их украинцу. Конечно, трудно расстаться с мыслью, что в мусорной яме лежит сто тысяч баксов. Богатые – странные люди. За деньги готовы лезть хоть по горло в дерьмо. Может быть, потому они и богатые?
Я первый шагнул в коридор, но тотчас дал задний ход и едва не сбил с ног Мэд.
– Что там? – шепнула она, испугавшись моей реакции.
Я прижал палец к губам, взял девушку за плечо и подвел к двери. Мы медленно высунули головы и посмотрели в конец коридора. Несколько альпинистов, негромко переговариваясь, стояли у раскрытой двери в комнату. Четырехугольный луч света падал на пол, освещая человека со связанными руками, который сидел у ног альпинистов, привалившись спиной к стене. Без особого труда в нем можно было узнать Богдана Немовлю.
Мэд едва не вскрикнула, но я успел закрыть ее рот ладонью и оттащить от двери на лестницу.
– Почему он там? – прошептала она. – За что его связали?
– Не думаю, что это означает что-либо хорошее, – пробормотал я и, увлекая за собой девушку, стал быстро спускаться вниз. Когда мы очутились на первом этаже, я сказал: – Кажется, ты следующая на очереди. Сейчас быстро хватай свои куртку, рукавицы, шапку – все, что есть, и через окно выходи на улицу. Жди меня на тропе к Ледовой базе.
– Хорошо, – с готовностью сделать все, что я прикажу, ответила Мэд. – Хорошо. Только ты постарайся быстрее. Мне очень одиноко… Поцелуй меня!
– Не тяни время! – поторопил я и снова побежал наверх.
Глава 35
Бородатые мужики решали судьбу Богдана. Они стояли вокруг него, морщили коричневые лбы, теребили курчавые бородки.
– Врача надо, – сказал один.
– Не врача, а милиционера, – возразил второй.
– Засуньте себе в задницы вашего врача разом с милиционером! – на высокой ноте, переходящей в визг, выкрикнул Немовля. – Развяжите меня, козлы, я вам ноздри поразрываю!
– Я же говорю – врача надо, – снова сказал первый альпинист.
У выхода я на мгновение остановился. Неплохо было бы накинуть на себя куртку, но мне не хотелось сейчас встречаться и разговаривать с Гельмутом. До него еще дойдет очередь. Сначала надо отправить в Москву Мэд.
Мэд ждала меня на краю взлетного гребня, за которым спуск становился крутым, и его окончание тонуло в плотной тени. Она боялась идти в темноту одна и ждала меня, застыв на фоне серого склона памятником скорбящей матери.
– Идем, – сказал я ей, поравнявшись, и пошел дальше.
Мэд скрипела сапожками Ларисы за моей спиной и молчала. Даже такие неугомонные, экспансивные натуры, как Мэд, устают и теряют интерес ко всему вокруг, когда наступает переизбыток драматических событий. Она уже не говорила о миллионе долларов, которые почти лежали в нашем кармане, о вибрамах, напичканных стимулятором храбрости, о глупом и трусливом Гельмуте. Она даже не интересовалась, куда я ее веду.
Когда мы дошли до Ледовой базы, стало совсем светло, и вершины гор, необычайно контрастные в хрустально-прозрачном воздухе, уже достали до заревого малинового луча. Я подвел Мэд к бочке, в которой несколько дней назад безмятежно жил Гельмут, варил суп из шампиньонов, по утрам обтирался снегом, гулял по склону среди ледовых трещин и, не злоупотребляя, баловался «твердым вайном».
– Может быть, тебе нужно взять какие-нибудь вещи? – спросил я.
Мэд отрицательно покачала головой и даже не зашла на порог бочки. Я отвел ее в свой вагончик, посадил на койку и включил электропечь, чтобы подогреть кофе.
Лариса была здесь недавно: комок снега от ее обуви, оставшийся в «предбаннике», еще не до конца растаял, но Мэд его не заметила, и я, как бы ненароком, размазал его ногой. Томик стихов Бернса стоял не на полке, где я его оставил, а лежал на столе. Я машинально пролистал книгу веером. Все нормально, Лариса письмо взяла.
Мэд держала большую алюминиевую кружку обеими руками и, грея ладони, пила кофе маленькими глотками. Тепло и покой все сильнее прижимали ее к койке, и, когда девушка отставила кружку и откинулась на подушку, я понял, что нужно принимать решительные меры, иначе девушка заснет богатырским сном.
Я взял ее за руку и потянул на себя. Мэд захныкала, как первоклассник, которого рано утром поднимают в школу, и закрыла подушкой лицо.
– Илона, тебе надо спускаться вниз. Милиция может нагрянуть сюда в любую минуту.
– Ну и пусть, – ответила Мэд, не выпуская из рук подушку. – Меня арестуют, и я хоть в тюрьме отосплюсь… Ой, не тряси меня, у меня уже голова кружится!
– Слушай меня внимательно, – продолжал я, не обращая внимания на ее каприз. – Сейчас начнет работать канатная дорога, и ты спустишься вниз. Наймешь первую попавшуюся машину, на ней доедешь до
