Я терзал в пальцах скользкую, как смазанный патрон, губную помаду. Яна, хрупкая загадка моя! Никак нам с тобой не встретиться! То один мешает, то другой, то Его Величество Случай. А теперь вдруг выяснилось, что и профессор в этом списке.
Все увязло в мутно-серой дождливой мгле. Ничего не видать, ничего не понять. События не поддаются логическому объяснению. Так бывает в глубоком и тяжелом сне, который после пробуждения хочется поскорее забыть.
Глава 19
ОТДЫХАЙТЕ ОТ ЦИВИЛИЗАЦИИ!
Машина забиралась по серпантину в горы, увязала в облаках. Через некоторое время асфальт закончился, и мы поехали по грунтовке, присыпанной белым известковым гравием. Даже мощные противотуманные фары с трудом пробивали клочья серых облаков, налипших к дороге и склонам альпийских лугов. Машина дрожала, вибрировала, все в ней скрипело и пищало, и я трясся вместе с ней, и вскоре мне стало казаться, что мои мозги превратились в омлет.
Наконец сквозь матовую пелену стали проступать контуры домов и столбы виноградников. Въехав в большую лужу, микроавтобус остановился.
– Приехали, – сказал водитель, осторожно поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня. – Вчера я остановился здесь же. За девушкой пришел парень и увел ее куда-то туда…
Он махнул рукой в сторону серых, сложенных из грубого гранита двухэтажных домов, напоминающих рассыпанные по склону игральные кости. Между ними в хаотичном беспорядке были натянуты бельевые веревки, отчего казалось, что дома овиты паутиной. Нигде я не видел ни машин, ни какой-либо другой техники. На пологих крышах не было даже антенн и спутниковых «тарелок». Можно было подумать, что я попал во времена Дон Кихота.
– Как выглядел этот парень? – спросил я.
– Темнокожий! Волосы короткие, курчавые. Может, араб.
– Он говорил по-испански?
– Он вообще не говорил. Молча открыл дверь и махнул рукой. А девушка так же молча вышла.
Мне ничего не оставалось, как уподобиться Яне и молча выйти наружу. Машина рванула с места, как испуганный конь, которого огрели плетью по ребрам. Обрызгав меня грязной водой, она заскакала по ухабам, то и дело скрежеща днищем о разбросанные повсюду камни.
«Эка куда тебя занесло, дружочек!» – сказал я сам себе, оглядываясь по сторонам и поднимая воротник рубашки. Тут по склону на деревню скатилась очередная облачная рвань, и передо мной словно занавес опустился. Дальше протянутой руки ничего не было видно. Я будто нырнул в огромный чан с молоком. Тут из тумана, постепенно обретая четкие контуры, вышла низкая, сгорбленная женщина в черном. Заарканив веревкой связку сухой лозы, она тащила ее за собой волоком.
Я спросил у нее, имеется ли в этом поселке гостиница. Женщина то ли плохо слышала, то ли здесь был в ходу какой-то особый горный диалект, и мне пришлось трижды повторить свой вопрос, прежде чем я смог получить ответ:
– Гостиницы здесь никогда не было.
– Может быть, знаете, кто принимает постояльцев?
– Я принимаю… Но только у меня уже есть постоялец.
– Девушка? – воскликнул я, предчувствуя удачу. – В малиновом пальто?
Женщина недоверчиво взглянула на меня и дернула веревку, словно на поводке была непослушная коза.
– Да. Девушка, – ответила она нехотя. – Спроси в других домах, может, пустит кто…
– И еще темнокожий парень с ней, да? – спросил я торопливо, перегораживая женщине дорогу.
– Парень на ночь уходит, – строго сказала женщина. – Чего прицепился, как собачий клещ? Освободи дорогу!
– Мне очень надо поговорить с этой девушкой, – вкладывая в голос как можно больше ласки, произнес я. – Куда вы ее поселили?
– Они просили не беспокоить, – уже сердито ответила женщина и наступила мне на ногу. – Нечего быка дразнить! В Мадриде, что ли, мало девок? Устроите мне здесь томатное знакомство…
Незнакомый фразеологический оборот «томатное знакомство» я перевел как «кровавая драка из-за бабы».
– Да не станет этот парень ревновать! – рассмеялся я и, бережно взяв из рук женщины веревку, закинул хворост себе на спину. – Потому что эта девушка моя сестра! А тот парень вообще меня не увидит и не услышит. Поверьте, все будет тихо и мирно.
Женщине, как истинной испанке, понравились мои галантность и напористость.
– Ага, сестра! Так я и поверила! – проворчала она. – А потом вылетишь из окна, как сизокрылый голубь…
Она вздохнула, но все же пошла вперед, позволив мне тащить ее ношу.
Дом ее стоял на склоне выше остальных, и потому издали казалось, что это церковь или пожарная колокольня. Женщина велела мне скинуть хворост у жаровни, после чего повела в коридор, попутно сдвигая в сторону засаленные тряпки, играющие роль теплоизоляционных перегородок. Вдоль стен, словно серые карлики, стояли мешки с изюмом, маисом и горохом, под потолком на веревке висели стручки красного перца, похожие на красные акульи зубы, и целые ожерелья еще каких-то сушеных плодов, названия которых я не знал. Я рассматривал колотушки, ступы, колеса от телеги и прочую деревенскую утварь и думал о том, что готов заплатить большие деньги, чтобы когда-нибудь поселиться здесь, в этом доме, в маленькой выбеленной комнате с видом на горы, виноградники и козлиные тропы, и вычищать в этом
