слухи о грандиозности мероприятия подтвердились полностью.
В комнатах было жарко, многолюдно и душно. И это несмотря на то, что вечер только начался. Сестер Леонард они не заметили пока нигде, в том числе и рядом с хозяйкой, которую приветствовали по очереди все гости.
Целых пятнадцать минут потребовалось, чтобы пробиться к леди Шоукросс. Это была дама неопределенного возраста, с тяжелым подбородком и пышной грудью, чуть ли не выскакивающей из глубокого декольте.
Она ответила на тихий вопрос Филиппа, хитро улыбнувшись:
– О, да, мистер Марш! Мисс Леонард пришла час назад. Ее тут же окружили многочисленные поклонники и увели в конец дома, где расположены бальные комнаты. Вам надо быть по меньшей мере Бруммелем, чтобы заполучить у нее танец. Кстати, ваша матушка тоже здесь.
Леди Шоукросс махнула рукой, показывая направление, в котором следует двигаться, и повернулась приветствовать новых гостей.
Филипп раздраженно посмотрел вокруг, когда они пытались пройти через толпу в ту комнату, из которой неслись звуки музыки.
– Должен сказать, что я устал от всех этих бесконечных балов и вечеров. Столько людей затиснуты в такое маленькое пространство! Невозможно даже поговорить.
– Еще не старый и уже устал? – хмыкнул граф. Но тут же шутливость улетучилась и он добавил серьезным тоном: – Сэр Малкольм и его прекрасная леди, похоже, собрали тут всех местных ловеласов, судя по тем лицам, которые я точно узнаю.
Он заработал локтями, извиняясь с улыбкой и прокладывая путь. Впереди виднелась арка бальной комнаты.
Примерно двадцать пар вальсировали в большом зале. Здесь тоже было впечатление множества людей, зажатых в неадекватном пространстве. Стулья вдоль стен были все заняты, и группы стояли рядом с танцевальной площадкой.
Не видя Пруденс, Леонард и Чарити среди танцующих, кузены двинулись к арке, разделявшей зал на две комнаты.
– Твоя мать сидит у стены справа, – сказал Тиндейл. – Думаю, она нас заметила.
– Я поговорю с ней позже, когда найду Пруденс, – ответил Филипп.
Они прошли в следующую комнату.
Здесь народу было поменьше, чем в остальных залах. Они сделали только два шага, когда Филипп схватил кузена за локоть.
– Пруденс танцует с кем-то. Ты знаешь, кто он такой? Тиндейл проследил направление взгляда Филиппа и воскликнул:
– Да это же Лейтон Кроу! Я никогда не видел его трезвым после десяти, не говоря уже о танцующем. Но, трезвый или пьяный, он ужасно опасен для женщин.
– Они уходят! Он повел ее к двери, – встревоженно зашептал Филипп.
– Чарити их видела, она идет за ними, – успокоил его Тиндейл.
Он снова использовал локоть и слегка придержал Филиппа. Их слишком поспешное продвижение могли заметить окружающие.
Дверь позади комнаты вела не в столовую, как они сначала подумали. Тут был небольшой холл, прямо перед лестницей, и сверху доносились голоса.
Филипп и Тиндейл поднимались по ступенькам, очень слабо освещенным, когда услышали четко голос Чарити.
– Я обещаю вам, сэр Лейтон, что вы пожалеете, если немедленно не отпустите мою сестру.
– Зачем вы снимаете перчатку, миссис Робардс? Вы хотите вызвать меня на дуэль?
Ухмылка так и чувствовалась в голосе говорившего мужчины.
Филипп весь напрягся и собирался уже прыгнуть вперед, но Тиндейл придержал его, улыбаясь в то время, когда он слушал ответ Чарити.
– Вовсе нет, сэр. Просто я так расцарапаю вам лицо, что вы неделю не сможете выйти из дома, – сказала она сладким голосом.
– Ах вот оно что! – воскликнул ее оппонент и громко рассмеялся. – Черт! Я бы предпочел сорвать поцелуй у вас, а не у вашей маленькой сестрички, в таком случае, ну же, не стесняйтесь, мадам!
– Иди позови Филиппа или кого-нибудь из твоих друзей, – по-прежнему спокойно сказала Чарити. – Иди, Пруденс!
Затем послышались звуки борьбы.
Кузены поспешили наверх, и Тиндейл как раз успел схватить за локоть бежавшую навстречу им Пруденс. Он передал ее в объятия Филиппа и побежал дальше.
Тиндейл увидел, как Чарити влепила звучную пощечину своему противнику.
– Отлично сделано! – сказал Тиндейл. – Но, с вашего разрешения, я продолжу.
Не тратя больше слов, граф нанес растерявшемуся денди сокрушительный удар в челюсть и сбил его с ног.
Пруденс спрятала свое лицо на груди у Филиппа. Но кузен и Чарити наблюдали с одинаковым удовлетворением за этой сценой.
