«верноподданными». Наша криминальная полиция, например, довольствовалась отпечатками пальцев; считывание рисунка радужной оболочки глаз имперцы оставили себе. И слава Богу: радужку подделывать куда сложнее, чем «пальчики». Хотя я не сомневался, что эту «брешь в системе безопасности» Дариана постарается закрыть как можно скорее.
За прошедшие два дня, казалось, число поселенцев в городе утроилось. Однако вот ресторанов на Екатеринке было открыто куда меньше. Встретило меня наглухо опущенными жалюзи и то кафе, где мы геройствовали с таксистом Трофимом Сергеевичем. Впрочем, над закрывавшими окна железными языками фасад уродовали полуовалы жирной копоти. Похоже, за нашу «смелость» пришлось расплачиваться хозяину заведения – и как бы ещё не той несчастной официантке...
Я долго выбирался из города. Кружил, петлял, не только стараясь отделаться от гипотетического «хвоста», но и вглядываясь в людские лица. Совсем недавно мы, новокрымчане, гордились своим небольшим, но некоррумпированным парламентом, известным на все Дальние Сектора университетом, своей планетой, которую, горьким опытом наученные, сумели сохранить в первозданной чистоте. Да, мы страстно мечтали о свободе и готовы были обмануться – так не потому ли «народ безмолвствовал», когда всю Думу объявили «национал-предателями» и власть почти без выстрелов перешла в руки Дарианы Дарк и её креатур? Эти несчастные обманутые поселенцы, грубые и невоспитанные – заставят ли они нас забыть о том, что Русь всегда принимала гонимых и отверженных, что в ней каждый, кто хотел, находил себе дом? И что случится, если Империя действительно начнёт высадку? Против кого повернётся наше оружие?..
А переселенцы с Борга уже вовсю хозяйничали в Новом Севастополе. Их сразу можно было отличить: мужчин по солидным бородам, женщин – по забитому и замордованному виду. Детвора с визгом носилась по некогда аккуратным газонам, походя опрокидывая и ломая всё, до чего только могла дотянуться. На фасадах и ещё остававшихся незакрытыми витринах появились первые граффити.
Они не виноваты, твердил я себе. Они вырвались из ада, и никто, кроме Империи, не виноват, что они такие. Они просто опьянели от моря и неба. Они не «плохие», потому что нет изначально плохих и хороших. Их изуродовала скотская жизнь. Им кажется, что другой нет и быть не может. Их дети никогда не могли лазать по деревьям и строить шалаши, беззастенчиво ломая ветки. Всё ещё может измениться...
У нас вновь возникала нелепая, давящая пауза. Дариана не проявлялась. Да, мы получили информацию, которую невозможно переоценить, но дело-то стояло. «Наша Даша» нужна была нам не «живой или мёртвой», а исключительно живой, а потом, после допроса – скорее всего, мёртвой, потому что если «маток» направляет только и исключительно её воля...
А на всех фронтах тем временем сохранялось затишье. Имперцы прочно удерживали «зелёную линию» на Шайтане, отбиваясь от воинственно-петушиных наскоков горячей, но неумелой армии Федерации; и нигде никаких следов Тучи, наводившей такой ужас на Иволгу и Омегу-восемь. Судя по имперским новостям, ничего существенного не происходило и на Зете-пять, где остатки уцелевших лемуров забились глубоко в непроходимые леса.
Тихо, словно в период прохода «ока урагана». Покой, который вот-вот сменится неистовой бурей. А меня ждёт запрятанный глубоко в лесах подземный схрон – и бессонные ночи всё с тем же проклятым вопросом «что делать?».
Мы знали, что Дариана ищет нас. Отец, мама, мои братья и сестры – мы все собрались в лесном укрывище, не имея возможности даже высунуть носа. Весь остров (не такой уж большой, по меркам нормальных планет) прочёсывался частым гребнем, и не восторженными юнцами и юницами из «Бандера Россы», а матёрыми гвардейцами Дарианы, как я понимал – навербованными со всей Империи. Сообщения Конрада сделались редкими и малоинформативными. А потом он известил, что возвращает полученные деньги. Мол, добраться до центра интербригад он не в состоянии. Его информатор попал под подозрение, испугался и лёг на дно, не предоставляя больше никаких сведений. Что-то внезапно и резко изменилось. Система безопасности полностью сменена. Количество охранников учетверено. Никаких многолюдных совещаний. Правительство на осадном положении. Ключевые фигуры не покидают бункеров. Подобраться сейчас к ним невозможно – во всяком случае, не теми методами, которыми Конрад привык действовать. Поэтому он возвращает деньги. Осуществить наш запрос сейчас – это пожертвовать всей его организацией, которую потом не возродишь ни за четырнадцать, ни за четыреста миллионов марок, будь они хоть золотые.
– Ну что, мужчины?! – мама смотрела на нас, уперев руки в бока. – Что будем делать? Мы рассчитывали
