– Не поймают, – убеждал его Шейн. – Ты думаешь, они там стражу поставили, чтобы «караул» кричать?
К несчастью, в Мюррейской школе нашелся один чересчур трудолюбивый преподаватель истории. Он заявился на работу поздно ночью, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям, и наткнулся на Шейна, который как раз крался к выходу с завернутым в наволочку ястребом подмышкой.
Налицо была цепь преступлений: взлом и незаконное вторжение. Кража. Злостное хулиганство.
– Дверь была открыта, – возражал Шейн.
Зато клетка была заперта.
– Но я же в клетку не вторгался!
Это не имело значения. Местные представители власти были в ярости. Служба охраны природы обвинила Шейна еще и в том, что он подверг опасности редкого пернатого хищника.
– Кого? – переспросил ошеломленный Шейн.
– Птицу.
И это до того, как вмешалось руководство обеих школ.
Директор средней школы Мюррея без обиняков заявил, что чести их учебного заведения нанесен ущерб. Дело не только в краже ястреба, – говорил он спокойным, но суровым тоном, – а в его замене. Это не просто цыпленок. Это «завуалированное оскорбление»…
Никто не сомневался, что он имеет в виду.
Директор средней школы Элмера был не менее категоричен. Совершенная Шейном вопиющая кража («Какая?» – воскликнул Шейн) бросила тень на его класс и всех учащихся Элмерской средней школы, не говоря уже о городе.
Директор выпрямился во весь свой немалый рост и смерил взглядом сидящего перед ним злоумышленника. Он заявил, что полностью согласен с директором Мюррейской школы: надо что-то делать!
Преступления Шейна и их возможные последствия росли, как снежный ком.
Шейну уже исполнилось восемнадцать. По закону он совершеннолетний. Ему пригрозили тюрьмой. Ястреб стоит денег. Это может даже считаться федеральным преступлением. Уголовщиной.
– Ты ведь не хочешь в тюрьму, – тихо шепнул назначенный судом адвокат.
Шейн, совершенно убитый, даже не ответил.
– Возможно, нам удастся договориться об альтернативном наказании, – продолжил адвокат. – Судья Гамильтон известен своим, скажем так, творческим подходом.
Вошел судья Гамильтон.
С цыпленком.
– Вы пытались украсть их гордость, – произнес судья, когда все стороны встретились, выступили, пришли к согласию, и Шейн был снова доставлен в его кабинет.
Судья назвал своим именем то, что остальные называли «кражей» или «похищением», или «злостным хулиганством»; и Шейн, обрадовавшись, что его наконец поняли – тем более, понял человек, держащий в руках его судьбу – кивнул с облегчением.
– Вы собирались забрать ястреба, оставить взамен цыпленка и гордиться тем, какой вы умный, не правда ли?
Что ж, Шейн действительно надеялся на это. Но поскольку сказать «да» было как-то неудобно, он промолчал. Наступила тишина. Похоже, она могла бы тянуться до Судного дня… или пока бы Шейн не соизволил ответить. Поэтому он кивнул.
– Наверное, вы немного гордитесь собой? – предположил судья. – Может, вы излишне… петушитесь?
Шейн нервно заерзал на стуле. Он понял, что судья не случайно употребил это слово.
– Возможно, именно вашу гордость следует слегка укоротить, мистер Николс, – продолжил судья. – А не гордость средней школы Мюррея.
Приговор был таков: Шейн должен взять напрокат костюм цыпленка и прийти в нем на матч Мюррей – Элмер. Он должен возглавить команду болельщиков Мюррея. И сидеть рядом с ними.
Шейн ужаснулся.
Но судья еще не закончил.
Шейн должен явиться на все игры Мюррея в этом сезоне. В костюме цыпленка.
Это было очень болезненное наказание. И судья прекрасно понимал, что оно не завершится с окончанием игр. Было множество едких насмешек за спиной и прямо в лицо, хихиканье и грубый хохот как собственных одноклассников, так и школьников Мюррея.
Но Шейн это выдержал. Стойко. Стиснув зубы. Он заплатил свою цену и не пытался увильнуть.
Но, если честно, к концу сезона он был доведен до отчаяния. Как назло, в этом году у Мюррея была прекрасная команда, возглавляемая лучшим нападающим. Его звали Джон Рэнсом Филлипс, и он вывел их в финал чемпионата штата Монтана.
Болельщики Мюррея съехались на игру со всей округи. И Дж. Р.Филлипс был в ударе.
Он забил пять голов этим вечером. И сделал успешную передачу для шестого. До конца игры он побил все мыслимые рекорды. Ему рукоплескали все учащиеся, все население города, толпа болельщиков, живой
