было на удивление мало. “Грековцы” считали (вполне по-христиански), что главное из богоданных свойств человека – это способность к свободному выбору. Следовательно, главной добродетелью полагалась (уже отнюдь не в соответствии с традицией) непредвзятость и самостоятельность мышления.
Я не уверен, что понял основу их мировоззрения правильно (тем более что коммуникабельностью – в силу своего конспиративного модус операнди – сектанты не отличались). Но в общих чертах это выглядело примерно так.
“Грековцы” считали, что человечество пренебрегло свободой воли. Что главным дьявольским соблазном оказался вовсе не соблазн греха, но соблазн отказа от ответственности. Большинство людей вовсе не выбрало “темную сторону Силы” – оно вообще отказалось выбирать (что есть гораздо более подлое предательство Создателя). А пренебрегши основным свойством, уподобляющим любимое Божие творение Творцу (“по образу и подобию”) и тем качественно выделяющим человека из ряда прочих живых созданий, оно, большинство, де факто перестало быть людьми. Соответственно, Господень проект “хомо сапиенс” потерпел фиаско – в свете чего назрела некая новая редакция Всемирного потопа.
Точнее, собственно Потопа, карательного спецмероприятия, даже и не понадобится. Непрерывно деградируя, человечество самоликвидируется. Если не физически – то в своем качестве коллективного субъекта разума. И этот процесс, собственно, уже идет полным ходом.
Тому же свободно мыслящему и выбирающему меньшинству, что единственно (в силу способности наблюдать и делать выводы) понимает суть происходящего, надлежит держаться вместе и в себе эту свободу мысли лелеять. Что, по мере вырождения социальной реальности, становится все сложнее. Бесчисленными липкими щупальцами попсы и зубчатыми клешнями медиа реальность эта лезет тебе в мозг – дабы оплести, присосаться, выстричь зоны, отвечающие за что-либо, кроме физического довольства и материального преуспеяния, подсоединить к динамо-машине бессмысленной работы и анестезирующей капельнице бессмысленного развлечения, превратить в жующий и размножающийся скот… Но чем труднее служение, тем выше награда.
“Серая слизь”, – было у них такое выражение. “Серой слизью” они называли то, во что превращается на наших глазах тварный мир. И Якушев в своей предсмертной записке употреблял именно это словосочетание. Не знаю, кем оно было придумано (самим Грековым, видимо) и что конкретно подразумевало. Но звучало достаточно омерзительно…
Надо сказать, тогда, делая “Дезертира”, я крайне мало задумывался над смыслом “ковчеговского” символа веры. Слово “секта” у меня, как и у любого психически и социально адекватного существа, ассоциировалось с преподобным Джонсом и прочей Марией Деви Христос, звуча синонимом вирусного душевного расстройства, – чего там вдаваться в детали бреда, пусть доктора разбираются… Подобным же образом, полагаю, не вникал в подробности никто ни из писавших о “Ковчеге” журналистов, ни из ведших следствие ментов.
Сейчас я думаю, что, может, и зря. Ведь если к этому бреду присмотреться – не так уж много в нем собственно бреда… Что, пресловутые информпотоки в маклюэновской нашей “глобальной деревне” не вымывают из мозгов способность к самостоятельной рефлексии? Что, получаса непрерывного прослушивания Бритни Спирc или просмотра подряд трех комедий с Адамом Сэндлером недостаточно для бесповоротного превращения в слюнявого дауна? Что, реклама не есть порождение нечистого? Ну и так далее. А радио я и без всяких проповедей никогда не слушаю. И по телеку смотрю только новости (изредка) да спецпередачи по “Вива Плюс” с альтернативной музыкой…
С другой стороны – один самоубийца, одна сошедшая с ума, как минимум один севший на иглу… Совсем свеженький вот еще покойник. И активно косящий под психа еще один…
Толку от новых встреч с фигурантами двухгодичной давности истории (из числа знакомых Панковой) было – ноль. То есть совсем. Никто ничего нового сказать не мог – и, по-моему, не врал, – с Яценко никто не общался, и о смерти его некоторые узнали из газет, некоторые – от меня. С одной девицей так и не вышло связаться… Все.
В студию “ДК Dance” я тоже еще раз наведался – но там со мной после легкоатлетического шоу общаться, понятное дело, не пожелали. В итоге я все же – не без усилий – отловил и разговорил одну девицу и даже получил номер мобильника Кристи. По нему никто глухо не отвечал.
Роман “Полость”. В него, благополучно за последние недели по понятным причинам позабытый, я вдруг снова полез – по какой-то не слишком мне самому понятной ассоциации с “Ковчегом”.
…Герой деятельно готовится встретить приезжающую с гастролями к ним в город поп-певицу Эйнджел, его личный и профессиональный идефикс. В рамках информационного спонсирования гастролей его газетой он, подавляя ставшую фоновой тошноту и начавшие периодически возникать суицидальные позывы, подробно (разумеется, в визгливо-панегирической тональности) расписывает из номера в номер славный творческий путь этого сверхраскрученного ничтожества, перечисляет ее “Грэмми” и “Оскары”, ее бойфрендов, официальных и гипотетических, ее сексуальные и гастрономические пристрастия. А заодно подробно описывает процесс подготовки визита мировой знаменитости: где будет жить суперстарлетка, что будет кушать… сколько народу будет ее охранять… как будет организована охрана… в последнее он вдается уже явно сверх профессионально-пиаровской необходимости – с им самим еще неосознанной, но его самого уже несколько пугающей увлеченностью.
Он сам с собой играет в игру: а что если б на моем месте был потенциальный киднеппер, собирающийся Эйнджел похитить ради астрономического выкупа? Интересно – чисто теоритечески, разумеется! – были бы у него хоть какие-то шансы на успех? Игра затягивает его все более – светский интернет-хроникер, войдя в раж, пускается в имперсонацию, изготовляет фальшивые бейджи, представляется то сотрудником отельной обслуги, то сотрудником охранной фирмы, узнает подробности планировки отеля, в который предполагается звездищу селить, профессиональные секреты бодигардов, собирающихся охранять застрахованные на миллионы баксов бубсы. И понимает в конце концов, что похищение – о да, с чрезвычайным трудом, да, при условии стечения невероятного количества удачных случайностей – но в принципе осуществимо!
Наглая, но коммерчески состоятельная идея рождается у него – попаразитировать по мере возможности на патологической популярности Эйнджел. Написать – под псевдонимом, конечно, – скандальный документально-фантастический бестселлер “Как я похитил Эйнджел” с подробным изложением реальных деталей – и в особенности проколов – системы охраны звезды. А для пущей беллетристической увлекательности вести рассказ от имени похитителя, чье преступление удалось. Герой по Станиславскому вживается в образ своего литературного альтер-эго, продумывает до мельчайших нюансов схему его действий. Более того – схема всерьез представляется ему блестящей. Ему даже становится несколько обидно, что осуществление ее ожидает лишь виртуальное… А вот возьму, шутит он с собой, да и на самом деле так все и сделаю!..
Я, читатель искушенный, уже понимаю, что доля шутки в этой шутке окажется не столь велика, как пока пытается представить автор, нераспознанный Абель, блин, Сигел… – когда вдруг начинаются звонки.
“…Здравствуйте, Денис. Это снова ваш тезка с ТВ-3, Дайнис Прецениекс. Извините мою навязчивость, но вы подумали над нашим предложением?..” Они по-прежнему, значится, очень меня хотят, дался я им с
