искрящиеся брызги. Два раза огромные змеевидные головы поднимались из глубины в сотнях ярдов от лодки и свирепо смотрели вслед разбегающимся меньшим существам. Во второй раз морской монстр поднял над водой полные десять футов толстой шеи, чтобы рассмотреть неизвестный плавучий феномен, и даже немного приблизился, но затем, видимо, решил, что быстрее получит свой ленч, нырнув вниз, чем исследуя незнакомые обломки кораблекрушения.
В обоих случаях при появлении морских монстров талисман благоразумно оставался в лодке, лежа без движения. Хотя, проголодавшись, он поднимался в воздух, чтобы поймать себе пропитание, но склонности опускаться к воде не проявлял.
Остров опустился за горизонт и скрылся из вида, но тем не менее перед заходом солнца они довольно близко увидели огромный вражеский блимп, который совершал очередной патрульный рейс в этом районе. Рааб заметил, что его кулаки сжались, а маленький палец запульсировал. Он попытался рассмотреть детали блимпа.
— Весла не сверкают, — сказал он Нику Русу тихим голосом, — но отсюда я не могу увидеть и воздушные винты. Ты говорил, что на патрулирование ходят только весельные блимпы.
Рус пожал плечами.
— Судя по тому, что ты рассказал мне, они в последние дни могли внести изменения, — он тоже посмотрел на отдаленный блимп и усмехнулся. — Они делают круг. Возможно, они вообще изменили тактику и собираются приземлиться. Если они сделают это и обнаружат остатки «Пустельги», мы окажемся в затруднительном положении!
Рааб сидел и размышлял. На Лоури не только не использовались, но даже не построили ни одного блимпа с винтами, приводимыми в движение кривошипным механизмом. Некоторые энтузиасты несколько лет назад утверждали, что замена весел на пропеллеры даст блимпу большую скорость и маневренность, но это было не так. Хотя все-таки у них была одна выгода — практически любой человек с крепкой спиной и сильными руками без предварительного обучения мог сесть на сидение и крутить эксцентрический кривошип. И не нужен экипаж опытных гребцов. Из последних разведданных Рааб знал, что у Мэдерлинка насчитывается пятнадцать или шестнадцать подобных блимпов.
Он почувствовал, как расстройство и отчаяние окружили его. Неспособный сидеть спокойно, он поднялся и пошел к Поки Рэйджеру.
— Ты совсем вымотался, парень. Может, мне на время заменить тебя?
— Благодарю, капитан! — Рэйджер отодвинулся в сторону и облокотился на шкафчик, прикрепленный к борту корзины. Спустя минуту он угрюмо спросил: — Как вы думаете, сколько пройдет времени, прежде чем мы доберемся до нужного нам места?
— До Медового острова?
— Ну да.
Рааб почувствовал себя так, словно его стягивала петля из кожаной веревки. Только Ник Рус знал о его планах — возможно, это нелепая уловка, но он надеялся, что она выявит шпиона, скрывающегося среди его экипажа. Знал ли кто-нибудь из них, если не считать Руса и, может быть, одного или двух человек из его группы, где находится Медовый остров? И сколько времени может занять путешествие туда?
Он рисковал, хотя уже обсуждал это с Русом. Несколько громче, чем это было необходимо, он ответил Рэйджеру:
— Возможно, нам придется грести весь завтрашний день, но я надеюсь, что мы доберемся туда вскоре после захода солнца. Это даст нам возможность немного отдохнуть и провести ночную разведку.
Теперь все гражданские (включая и шпиона, кто бы он ни был) могли поразмышлять над этой ложью, которая так стесняла его. На самом деле Медовый остров был гораздо дальше; разница, учитывая, что они медленно плывут в неудобной плоскодонной лодке, могла составить два дня. Остров, к которому они сейчас направлялись (и он хорошо это знал), был меньше Медового. Еще один, не имеющий значения безымянный островок, который он несколько раз посещал в прежние времена.
Если шпион каким-нибудь образом обнаружит себя и ему придется вступить с ним в схватку, он не хотел, чтобы это случилось на занятом врагом острове! Если его план сработает, он оставит шпиона на необитаемом острове. Или… ладно, он еще не решил, что он с ним сделает. Вероятно, подумал он, когда придет время принимать решение, он будет способен сделать нечто большее, чем просто высадить его на остров.
Ночь и следующий день тянулись, тянулись и тянулись. Днем было хуже; когда облака рассеялись, неуклюжая лодка казалась такой же незащищенной (так, по крайней мере, думал Рааб), как насекомое на белой скатерти. Когда день миновал середину, в вышине пролетел планер. Рааб и его люди могли только неподвижно сидеть и безнадежно смотреть вверх.
Но планер, пролетающий на высоте около десяти тысяч футов над уровнем моря, высматривал блимп или блимпы. И хотя лодка была довольно большой и ее можно было заметить с такой высоты, вероятно, она затерялась среди волн. Планер в медленном зигзагообразном полете проплыл мимо них и скрылся в направлении берега.
С приближением ночи Рааб нервничал все больше. Работа на веслах хотя и помогала отвлечься, но немного. Солнце, тихо опускавшееся к горизонту, бросало золотистые ослепительные блики, отражающиеся на поверхности моря. Морские сущи сновали над морем и издавали пронзительные крики. Не беспокоясь, что может потерять равновесие, Рааб поднялся в середине лодки и посмотрел в южном направлении. Он мог отклониться от острова примерно на двадцать миль, и он знал это. С чувством внутренней пустоты он повернулся и посмотрел в других направлениях.
И он увидел его — низкий зубчатый выступ земли, почти потерявшийся в ярких последних лучах заходящего солнца. Он взял слишком далеко к югу! Ладно, все нормально, ему все равно придется сделать круг, чтобы подойти к острову со стороны небольшой бухты, которая, как он помнил, находилась со стороны открытого моря; а чтобы сохранить обман и подойти к острову в темноте, этот круг надо увеличить. Если находящийся среди них шпион знал Медовый остров или слышал о нем в разговорах, он мог знать, что бухта (где могла быть построена база со стоянкой для блимпов), обращена в направлении материка и что любую тайную разведку надо начинать с противоположной стороны.
Лучше не приближаться к острову до темноты. Каждый, кто был на Медовом острове или слышал о его размерах, мог заметить то огромное несоответствие, если посмотрит на этот остров при дневном свете. Но ночью — при свете единственной, самой маленькой луны, имел возможность увидеть остров, только приблизившись к нему…
Рааб неистово работал веслом, пытаясь удержать импровизированную лодку носом к берегу. Он даже не представлял себе, как это трудно — подходить к берегу во время отлива! Пока высоко поднятый нос еще мог вползать на волну, он держал направление; но теперь, вместо того чтобы подниматься, неуклюжее судно проявляло упрямую тенденцию повернуться широким бортом к волне и выйти, из-под контроля! Кроме того, это были не те вялые волны, а валы прибоя — длинные остроконечные волны, которые закручивались и со всей силой обрушивались на берег. — Мы проходим мимо бухты!
Рааб крикнул в ответ, что видит. Теперь слишком поздно беспокоиться об этом — доставить экипаж и груз к какой-то определенной точке берега было довольно тяжелым и трудным делом! Он всматривался в темноту, пытаясь предугадать приближение очередной волны. Луна, висевшая низко с левой стороны от него, не очень-то помогала. Он увидел белую шапку на гребне бросившейся на них волны, поднял весло и с отчаянием пытался выровнять накренившуюся лодку, и как только она поднялась на волну, согнулся и ухватился рукой за перила. Лодка поднялась, закружилась и, наклонясь, сорвалась с волны. Послышался треск дерева. Лодка, хотя и была наполовину залита водой, провалившись вниз, не опрокинулась, а глухо ударилась о песок.
Рааб выпрыгнул в кружащуюся воду, крикнул экипажу, чтобы они следовали за ним, и, не дожидаясь, пока все покинут лодку, боком начал тащить ее к берегу. Следующая волна догнала их, подняла й бросила дальше к берегу. Он увидел, как на берег выбросило оставленные весла, но одно все же осталось в воде. Он подбежал к нему и схватил, прежде чем его унесло в море. Ошеломленный, он еле волочил его и, подойдя к берегу, свалился в отступающую воду. Затем с усилием поднялся на ноги.
— Еще немного! — крикнул он. — Нужно оттащить как можно дальше…
