Привычка.
От каждого по способностям, каждому по потребностям.
Кто будет воспитывать.
Борьба с пережитками капитализма.
Знаем ли мы, что такое пережитки капитализма.
Мы всё относим к капитализму.
Домашние справки на всякий случай жизни.
Ревность, пьянство, эгоизм и жадность.
Пережитки явно экономические. Таких почти нет, они хорошо скрыты.
Пережитки, вытекающие из незнания, из слабого мышления, из узости взгляда.
Пережитки, вытекающие якобы из эгоистической природы человека.
Пережитки, вытекающие из недостаточного коллективного опыта.
Особый вид пережитков — влияние старой этической системы. Христианство. Его сущность. Его влияние. Другие религии.
Общая средняя моральная норма «цивилизации».
Индивидуализм.
Левая и правая щеки.
«И ижденут и рекут всяк зол глагол».
Отношение к труду. Посмотрите на птиц небесных.
Отношение к коллективу.
Не судите, да не судимы будете.
Грех и покаяние.
Цинизм.
Нетребовательность. Моральный оппортунизм.
Сентиментальность.
Этическое кокетство.
Любовь к ближнему. Расслабленность.
Коммунистическое поведение.
Новые разрезы измерения.
Прозаический предмет.
Все прозаичнее, ближе к жизни.
Отношение к идеалам: добро, любовь, совершенство, царствие небесное.
Материя и дух. (Материя в музыке Чайковского).
Дело доблести. Точность.
Труд, точность… моральные нормы.
Деловитость.
Все это требует образования, знания, умения.
Только ли на производстве? (А в любви, а на улице, а по отношению к товарищу, а по отношению к самому себе?)
Единство поведения.
Основная принципиальность коммунистического поведения. Эгоизм и жертвенность.
Маркс (227).
Посадка в трамваи. Логика старая и логика новая. Паника при пожаре.
Логика разумного существа.
Примеры. Любовь нужно организовать, уметь сделать. Счастливые и несчастные.
Несчастный человек — виновный человек.
Этические нормы нового человечества.
Каждому по потребностям.
Потребность как нравственная категория.
Предпосылки.
Уверенность в обеспеченности и защищенности.
Отмирание пережитков накапливания и натаскивания.
Вкус к жизни.
Общественное мнение — не будет судить по количеству вещей и тряпок.
Требовательность к себе и к другим.
Нормы определяются коллективной связью и общественным локтем.
Нормы будут вытекать из нашего сознания и нашей традиции. Регулятор — общественное мнение. Ревность. Эстетика. Знание. Помощь…
Сознание победы и высоты нашей истории. Борьба за счастье человечества.
Забота о детях.
Публичная лекция в лектории МГУ на тему «О коммунистическом воспитании и поведении» (1 марта 1939 г)
Товарищи, мы собрались сегодня побеседовать по важнейшему вопросу нашей жизни — по вопросу о коммунистическом воспитании.
И сегодня, и завтра, и в ближайшие дни и дальше в нашей жизни будет вспоминаться сегодняшний траурный день. Мы сегодня хороним большого деятеля коммунистического воспитания, великого гуманиста нашего времени, друга Ленина, создавшего новую эпоху в большевистской партии, в том числе и эпоху в человеческом поведении. Мы сегодня хороним Н. К. Крупскую. Я прошу вас почтить память Н. К. Крупской вставанием. (Все встают).
Товарищи, я не чувствую себя в особенном праве говорить с вами о коммунистическом воспитании. Я не профессор, не ученый, не человек, который исследовал вопросы коммунистического воспитания и коммунистического поведения. Я прикоснулся к этим вопросам в таком же порядке, в каком и вы прикасаетесь к ним почти ежедневно, и поэтому не ожидайте от меня никаких форму или истин, не ожидайте от меня никакой мудрости.
Договоримся так, что вопрос этот, для нас всех важный, дорогой, вопрос этот всех нас интересует, и поговорить о нем в меру нашей искренности, нашего настоящего глубокого желания совершенствоваться в области коммунистического поведения, поговорить о нем никогда не грех и всем уместно.
Мое маленькое право говорить перед вами вытекает из моего маленького жизненного опыта. Но и опыт этот не совсем вплотную подходит к такому жизненному вопросу. Я сообщу, в чем заключается это мое право. Революция, советская жизнь поручили мне маленькое дело, совсем маленькое дело перевоспитания малолетних правонарушителей. Мне повезло. Я работал с ними 16 лет, работал без перерывов, без отпусков, без болезней, без выходных дней. Это конечно, удача — какая длинная работа в одном коллективе. И когда я начал и продолжал эту работу, я считал, что передо мною стоит миниатюрная задача: как-нибудь вправить мозги, вправить души у этих самых правонарушителей, сделать их вместимыми в жизни, то есть подлечить, наложить заплаты на характеры, не больше, только то, что необходимо, чтобы человек мог как-нибудь вести трудовую жизнь, как-нибудь — я на бОльшие достижения не претендую. Но по мере того, как я работал, как рос и богател мой коллектив, по мере того, как он становился комсомольским коллективом, а не правонарушительским, я постепенно повышал требования к своему делу, к себе, и дело повышало требования ко мне и к моему коллективу, и я уже перестал интересоваться вопросом исправления, меня перестали интересовать так называемые правонарушители, потому что я увидел, что никаких правонарушителей нет, есть люди, попавшие в тяжелое положение, и я очень ясно понимал, что если бы я попал в такое положение, я тоже крал бы, хулиганил, дебоширил, бузил, то есть был бы таким, как они. И всякий нормальный человек, оказавшийся на улице без помощи, без общества, без коллектива, без друзей, без опыта, с истрепанными нервами, без перспективы, — каждый нормальный человек будет себя вести так, как они. Я пришел к заключению, что нет правонарушителей, а есть люди, не менее
