и длинной. Темные волосы — без единой серебряной ниточки — пострижены по-модному. Похоже, она старалась выглядеть благополучной, обеспеченной бездельницей, и невнимательный человек, не обративший внимания на дешевые туфли, на то, что сшита вся эта красота из недорогих тканей, купленных в ближайшем универмаге, либо же перешита из отслужившего свое пальто, мог бы и поверить. Влад был внимательным.
На кухне уже кипел чайник. Хозяин разливал по чашкам чай, гостья вытащила из сумки плитку импортного горького шоколада.
— Неплохо живешь, — заметил Владислав.
— Это клиентка подарила, — созналась Тамара. — Я ей шью…
Тут же она залопотала, что шьет больше из удовольствия, а клиентка ей вообще подруга. Владислав прервал излияния, подвинул гостье чашку и скомандовал:
— Рассказывай уже!
— У Денька неприятности, — всхлипнула визитерша.
Ему понадобилось время, чтобы сообразить: Деньком она именует сына Дениса. Ему сейчас лет пятнадцать. Или шестнадцать. Здоровенный лоб вымахал, наверное.
— В его возрасте, — сказал Влад, — это нормально.
— Это ненормально, — взвилась Тамара, — ненормально, когда ребенок приходит в разорванной рубашке… с пятнами крови или с подбитым глазом!
— Ненормально, если парень не дрался ни разу.
— Но не через день же… И потом, это даже не драка. Его просто изводят.
— Так это не ко мне, — пожал плечами Владислав. — Это к директору школы. Еще могу хорошего тренера по боксу посоветовать, пусть научится за себя стоять…
— Тренер у него и так приличный, — перебила Тамара. — Он не хлюпик. А что директор? Там среди этих, кто к Деньку цепляется, сын Евдокимова. Директор перед ним на задних лапках ходит. Творят что хотят. А к Деньку и так цепляются, он в отца весь, на компромиссы не идет. Учителя…
— А сам-то он что говорит?
— Что? — Тамара не сразу вынырнула из потока обличений в адрес учителей.
— Ну вот приходит он с подбитым глазом и в разодранной рубашке. Ты к нему: «Что случилось?» А он?
— Да что он! — махнула рукой Тамара. — Я про Евдокимова от Денечкиной одноклассницы узнала. Очень хорошая девочка, Денечка ей очень нравится, и она…
Тамара прервала себя и как-то по-бабьи махнула рукой. Влада отчего-то этот жест покоробил.
— Ну вот… А от него не дождешься. Спросишь: что с тобой? «Ничего, мам, все нормаль…»
Она поперхнулась и уставилась на Влада. Тот невинно улыбался, крутя в пальцах ложечку.
— Ты издеваешься? — прошипела Тамара.
— Отнюдь. Преисполнившись кротости, я жду, пока ты наконец не заговоришь о деле.
— Я уже сказала…
— Ни черта ты не сказала, — поморщился Влад, — ходишь вокруг да около, как кошка вокруг свежей печенки. Что происходит-то?
— Не знаю, — неохотно отозвалась Тамара, — так, подозрения. Ничего вроде не было, но очень похоже. Мне кажется, у него способности…
— К музыке или шахматам?
— Да прекрати ты! — Тамара резко поставила, почти швырнула чашку на стол. Горячий чай выплеснулся ей на палец, и гостья взвизгнула. — Будто не понимаешь, о чем я!
— Первая помощь! — провозгласил Владислав, протягивая ей салфетку. — Имей в виду, чай — натуральный краситель, отстирать его от твоего кутюра будет очень сложно.
— Ты все-таки сволочь, — выпалила она.
— Нет. Я ранимый, чуткий и возвышенный. Так, ты скажешь, зачем пришла, или просто будем пить чай, есть шоколад и… Кажется, у меня есть пластинки. Можем потанцевать, изобразить романтическую встречу, соседи ко всему привычны, подумаешь, штукатурку вымести придется.
Влад чувствовал, что его начинает нести, но остановиться уже не мог. Да и не хотел особо.
— Он может оказаться магом! — с ненавистью глядя Владу в переносицу, выговорила Тамара. — Одним из «этих», понимаешь! — добавила она, нарочито выделяя слово «этих». Ее, похоже, тоже понесло.
— Может, — кивнул Влад. — Папа — маг, бабушка с дедушкой, правда, способностями не обладали, зато прабабка… А у тебя в родне как, не было случаев? Или «все как у людей»?
— Я серьезно… Мне кажется…
— А инквизиторы что говорят? — перебил Влад. — Ты с ними консультировалась?
— Что?!!
— Если районным не доверяешь, сходи в центральную. Я телефон дам, можешь на меня сослаться.
Влад представил себе физиономию старшего уполномоченного. «Воронцов, вы по-прежнему кустарь- одиночка? Может, хватит дурака валять, идите работать». В той или иной форме это предложение повторялось при каждой перерегистрации. К парню он отнесется с вниманием — и не потому, что Владислав прислал, а потому, что Денис — сын боевого офицера. А инквизитор не всегда в сером мундире ходил, ему было что о войне вспомнить.
Тамара мотала головой, как пони, одолеваемая оводами.
— Ни за что! У Денька вся жизнь впереди…
— Страусы, — заговорил Владислав, — по преданию прячут голову в песок, завидев опасность. В действительности же такого не происходит, ибо даже страус, птица ума невеликого, хотя длинноногая и по- своему привлекательная, понимает, что спрятать в песок голову и подставить опасности, извините, задницу весьма неблагоразумно.
Тамара оторопело хлопала глазами.
— Поясняю для тех, кто не уследил за метафорой, — вздохнул Влад. — Чего ты этим добьешься?
— Районный их всех теперь проверяет, — буркнула Тамара, — с Деньком тоже беседовал.
— Превосходно. Так чего ты хочешь от меня?
— Не нашли «особенностей», — продолжала она. — Спасибо, хватило мне… «Жена „этого“, небось и сама ведьма…» Знаю я, как люди шептались. Чтоб и про Деньку тоже?
— Так не нашли ничего, что ты паникуешь? Все, радуйся.
— Все равно! — упрямо тряхнула челкой Тамара. — Подозрения…
— Тома, — мягко сказал Владислав, — как ты думаешь, меня канонизируют?
— Вижу, я зря пришла!
Тамара вскочила, Влад удержал ее за плечо:
— Сиди. Мне хочется поговорить с тобой о возвышенном. Как я помню из школьных уроков, смирение — великая добродетель. Я уже полчаса как добродетелен, прямо святейший святой. Сижу и слушаю всякую белиберду, вместо того чтоб провести субботний день так, как полагается законопослушному гражданину — в неге и праздности. Ты меня за дурака держишь или просто так врешь?
Тамара, красная как рак, уже готова была обвинить его во всех грехах, но Влад, которому этот спектакль порядком надоел, не дал ей раскрыть рта и ударил в лоб:
— Ты не подозреваешь. Ты знаешь.
Она умела красиво плакать. Пустить крупную слезу по щеке, взглянуть в самую душу очами, наполненными прозрачной горькой влагой. На мужчин действовало безотказно. Даже на тех, кто давно знал этот трюк. Но сейчас Тамара не красовалась. Она просто разревелась как обиженная девочка. Или смертельно уставшая, издерганная баба.
Борясь с желанием ее утешить, Влад безжалостно продолжал:
— Ты замужем была за магом. Да и до того… водила знакомства. Раз такую тревогу подняла, то наверняка знаешь…
Тамара заходилась в плаче. Нос покраснел, на лбу тоже красные пятна. Тушь текла черными ручьями и предательски разъедала глаза. Тамара принялась по-детски их тереть. По лицу потянулись серые
