А, где наша не пропадала! Шлялись по Литве то католики, что их веру принять уговаривали, то русской церкви проповедники, обратно в лоно православия зазывая, а то и вовсе лютеране. А еще - песни в честь старых богов многие помнят. И поют, порой. Всякое видали, у немцев, говорят, вообще, чья власть - того и вера.
Ан учит боярин странно. Не требы возносить, не гимны петь - всегда и везде разум и норов в узде держать. Да каждое деяние осмысливать - так, чтобы еще и обсказать потом можно было, что да почему, да как сделал. А попробуй объясни, как тень от падающего бревна увидел, как и что услышал, как мысль переложил, с места где она родилась, в место, где класть мысли, кои немедленно исполнять надо. И как определил, что нельзя медлить, не переложил в сундук для дальнейшего обдумывания. А надо ведь еще и отскочить успеть.
Поначалу-то не особо страшно было, а вот к Рождеству - начали во сне рожи мерещиться, глядеть так, словно сожрут вот-вот, да обещать разное. Подсказал боярин, мол, глубоко ныряешь, ты тело свое до жилки почувствуй сначала, как она бьётся-трепещет. Потом вокруг всё почуй, что да как. А на рожи, мол, наплюй. Как привидятся, ярость вызови, да наплюй брезгливо. Получилось, хоть и не сразу.
А еще боярин мирскому учил - как исчислить, к примеру, сколь всякая вещь от нажима прогнется, да еще хитрой азбуке счетной, коя против обычной куда как удобна, только несвычна сильно. Как главное в мирском деле выявлять, как помехи выделять, да как людей опытных слушать, и из их речей главное понять, а шелуху в сторону отложить, может и она пригодиться.
Ваське-то попроще было, его боярин хитрым наукам ране учить начал, да любовь ум упражнять привил. И помоложе Василий. А вот к хитрой учебе собственной души мы в одно время приставлены были. А боярин знай понукает, хоть и мягко - мол, молитвы щебетать да лбом, аки дятел, в пол биться всяк может. А только человек еще и пашню подъять умеет, и мед добыть, и наготу прикрыть, и меч отковать.
Помню, на смотр ездили в Тулу, пошел к исповеди. Начал говорить, ан гляжу - дятел меня слушает. Истинно дятел - молитвы творить, грехи отпускать может, а в войне с нечистым его удел - телеги чинить. Дело нужное - но попробуй грудь в грудь встать с воинством, коему имя - легион. Да еще боярин перед самой дорогой задачку задал...
- Вот татары, коли псом назовут, за ругань считают. А наши предки пса крылатого божьим посланником считали. А церковь в язычестве русском предчувствие христианства узрела. Я так мыслю, главное, что пса от волка отличает - верность. Подумайте и доведите мне мысли свои, кто тут прав? Тот, кто сторожу верному незримого покровителя увидел, или тот, кто за покусанного поганого пророка, весь род собачий ниже травы видит?
Подумал я, да вот на исповеди-то и пришло ко мне откровение. Пес-то и двор, и скот бережет, и татя порой так приветит - хоть сам во двор не выходи. И вой, что истинный, землю и кровь предков хранит. А что полоумный какой закон нарушит - так что теперь, всех воинов анафеме предавать? Отбубнил я своё 'грешен', выдернул Ваську из очереди, да вправить ему разумение собрался. Ан Василий-то многомудрый, хоть и другими словами, а то же самое и вывел. Сказал я ему про дятла, да и пошел к боярину Мирону Дмитриевичу на двор - там вою завсегда уважение, холоп ли ты обельный, или помещик. В одном ряду, коли надо, встанем, да и стояли уже.
А ведь есть еще и работа в усадьбе. Учеба-учебой, а привязал меня Олег Тимофеич еще и к кузне. Помню, плиту лицевую для точила притирал, да объяснял нам с Василием, что да как. Хитро придумано, непростые люди головы ломали. Берешь ты плиту, с горбом выточенную, к примеру. Трешь об другую с песочком, пока они согласный сплошной отпечаток не оставят. На той другой, значит, яма образуется, но уж поменьше, чем горб на первой - песочек-то обе плиты истирает. А потом третью плиту о вторую притираешь, тоже горб получаешь. А самое забавное, когда первая плита с третьей встречаются - два горба, да друг в друга на ровную п л о с к о с т ь вытирают. Да второй раз, да третий - огрехи от неодинакового прижима убрать. Маетная работа, а сменная печать молотовая зато на стол, как родная ложится. Не сразу, конечно, много пота пролить надо.
Вывели мы плиту, дыр нажгли, на точило повесили - стал Олег Тимофеич на неё кольцо темной меди приспосабливать. Да потом котел, что Васька ему сделал, напротив ставить, да так, чтобы совместно вертелись. Потом резец на мелком камне заправлял. Я бы описал - да боярин недолго говорил, умолк, только точит, да щурится, да меряет справами своими хитрыми. Потом меня к колесу поставил, резец на точиле пристроил, и кивает - верти, мол.
Потом мне Василий показывал, ровненько кольцо на котел ложится, а другой стороной - на дно, отдельно кованое. Да там еще столько всякого понаверчено - помню, Ждан-мельник гордился, мол непростое это дело, самому мельницу собрать, а сиволапым и вовсе немыслимо. Так та мельница супротив этого горшка крутящегося проста, как топор. Ладно, собрали всё это, котел изнутри как-то кузнецы хитрым зельем обмазали, зачем-то на одну ось трубу медную закрепили. Не абы как, серой в середине оси дыру прожгли, потом серой же на бок вывели, да в дно загнали. А к трубе той мехи новые приспособили, да полдня притирали.
Долго ли, коротко, плеснуло дрянное железо от домницы в горшок, боярин 'Отче наш' в голос прочел, да и выплескивать велел. Выплеснули остаток - еще пока чёл боярин, Василий тяжеленным черпаком пробы из горшка брал, да в изложницы лил. Черпак оплавился сильно, но до последней пробы выдержал. Потом мы к молоту встали, да так три дня и провозились. Потом весь завод спал от заката до заката. А с пятой, вроде, плавки, боярин бочонок меду выкатил, и с нами пил не чинясь.
Что нам стоит дом построить - нарисуем, будем жить. Со сталью сложнее, тут 'банажкой' с грифелем не обойдешься, а промахнешься - можно и костей не собрать. С третей только пробы получили более-менее пристойное что-то. Хоть и были у меня пробы, а попробуйте-ка получить сталь с четвертого раза, да с пятого повторить. Отливки пористые, да еще не сразу я сообразил - при дальнейшей проковке, не перегревать.
Один горшок для продувки чугуна чего стоил... не говоря уж о футеровке, там и по металлу работы хватало. Одно только донце... Для обеспечения перемешивания расплава, нужно приемлемое вращение корпуса конвертера. Две опоры скольжения решил делать из неликвидной черной меди. Нижняя крепилась на донце конвертера, по ней скользил корпус. Через медную трубку в более-менее огнеупорную кладку гнали воздух сквозь специальные, заранее отформованные каналы. Футеровка стенок и дно, опирались на загнутый внутрь нижний борт корпуса и приваренные прутки-хорды. От донца медная труба выходила на 'вилку' опор, с верхним 'поясом' - наружным кольцом подшипника скольжения. Описать - куда скорее, чем сделать. Нужно отторцевать корпус для прилегания к нижнему 'подшипнику', вернее, опоре скольжения. Тот же подшипник подогнать один в один к краю донца, чтобы вся эта хрень держала нагрузку, одна медь не удержит. Проточить корпус и подогнать верхний узел - поясок на корпусе и антифрикционный вкладыш. Пропустить сквозь ось качания трубку подвода воздуха, состыковать с выходом мехов. Собрать механизм поворота конвертера, проверить всё в сборе, продуть, прокрутить, обнаружить неутыки, разобрать... Месяца полтора я спал, когда падал - часа по четыре. Хорошо, что всё это проходило после сбора - легко могли за восставшего мертвеца принять, появись я тогда в Туле. Это еще повезло, что быстро сделали. Легко могло до следующей зимы затянуться, даже без всякой службы. Одни резцы сколько крови попили - ну да не впервой, бывали дела в прошлой жизни. Хотя, скажу я вам, резание было вполне эпическим - уклад, это отнюдь не твердый сплав. А уж геометрия и крепление резца... техпроцесс на всё вместе, если записать, потолще Библии будет, мелким почерком без теории.
Помню, как Катерина на Ивана - так сына назвали - смотрела. Так, скажу вам, Ибрагимыч на первый готовый клинок глядел, а потом еще на складе полосы булатные разглядывал. Вру, сталь это, а не булат. Вывел от 'стало', закрепилось сначала на заводе, потом Тула тоже заразилась. Хоть и нет у меня тех же пирометров, а половина стали на клинки годится. Холопы, правда, загружены по уши - куем едва прогретую, пластичность низкая, работа тяжелая. Запустил штамповку наконечников, срезни из стали похуже, а на бронебойные - самая твердая идет. Облой, что клещами не отламываем, на старом точиле сдираем, там же полируем и точим, неплохо получается. Пришлось еще одно сделать, такое же - еле-еле хватает, надо бы третье сделать, да камня точильного нет
