Предшественник Канариса в Абвере — капитан Патциг — должен был отказаться от занимаемой должности из-за неприятностей с гестапо: Патциг требовал предоставления Абверу права иметь свою собственную, т. е. находящуюся в ведении ОКВ, полицию, Гейдрих воспротивился этому требованию, а так как Патциг не был склонен на уступки, то был замещен Канарисом.
Последний договорился с Гейдрихом о том, что во всех случаях, когда потребуется вмешательство полиции, Абвер будет обращаться к гестапо. Указанное соглашение нашло впоследствии свое отражение в „10 заповедях“. Для военной контрразведки такая договоренность представляла большие неудобства, так как допросы арестованных могли производиться только чиновниками гестапо, которые не были в достаточной степени осведомлены о характере проводимых агентурных комбинаций и нередко портили их своим вмешательством.
Канарис был вынужден идти на уступки и мириться с требованиями Гейдриха, понимая, что в случае открытой ссоры с последним ему, Канарису, нечего рассчитывать на поддержку командования вооруженными силами.
Нужно сказать, что Канарис не только руководил созданием „Абверштелле“, занимаясь во время своих частых служебных поездок их организационными и оперативными делами, не вмешиваясь вместе с тем в круг вопросов, подлежавших компетенции органов командования военных округов.
Во время войны Канарис переложил центр тяжести работы Абвера на разведывательный сектор и инструктировал в этом смысле руководителей „Абверштелле“.
Работой Абвер III, в том числе группы III-Ф, Канарис интересовался значительно меньше. Так, например, Канарис перестроил работу т. н. „Кригсорганизацион“ (КО) в основном на разведку. В ходе войны почти все КО были укомплектованы также рефератами по линии III-Ф. Особое внимание Канарис уделял Испании. Насколько мне известно, он знал Франко еще по Первой мировой войне. По указанию Гитлера Канарис пытался летом 1942 года склонить Франко к участию в войне на стороне Германии, однако, к недовольству Гитлера, эта попытка не увенчалась успехом. Сам Канарис считал вовлечение Испании в войну нежелательным, так как Германия должна была бы обеспечивать Испанию продуктами питания и нефтью, превратившись тем самым в балласт.
Нужно отметить, что Канарис вообще был скептически настроен в отношении исхода войны. Его воззрения на этот счет и отдельные саркастические замечания по адресу партии и гестапо, которые он допускал в кругу своих сотрудников, стали известны в верхах, так что Канарис даже у Кейтеля завоевал славу пессимиста и чуть ли не пораженца. Свои убеждения Канарис зафиксировал в очень осторожной форме в своем дневнике. В 1944 году указанный дневник попал в руки РСХА и послужил основанием для расстрела Канариса в 1945 году, незадолго до капитуляции. Канарис не был, конечно, революционером и не имел достаточно энергии, чтобы доказать Кейтелю и другим высшим руководителям объективную правильность своих взглядов. К тому же яд фашистской пропаганды в достаточной степени укрепился во вреде обычно трезво рассуждавших офицеров Абвера. Для высших военных руководителей было вообще трудно в ряде случаев отличить правду ото лжи. Кейтель, например, был слепо предан Гитлеру.
Канарис был очень активным человеком, далеким от кабинетного умствования и крохоборства. Во время войны он был много в пути, не считаясь с непогодой, летая на своем служебном самолете на все фронта, посещал армии, отдельные дивизии, руководителей КО (и в этом случае обязательно германских послов), начальников иностранных разведок, вылетая в Африку (в Тунис и Дакар), инспектировал органы Абвера в оккупированных областях и успевал вместе с тем на доклад к Кейтелю, находившемуся в главной Ставке, будь то в Восточной Пруссии, Виннице или Берхстесгадене. Вместе с тем Канарис недолюбливал, когда его начальники отделов самостоятельно выезжали в инспекционные поездки. Как правило, он совершал поездки с соответствующим начальником отдела. Исключением являлся только начальник Абвер II.
Канарис останавливался лишь на краткий срок, не успевая, разумеется, ознакомиться со всей работой Абвера в целом. Поэтому он уделял главное внимание разведке и особенно потому, что в этой области его беспрестанно теребили штабы всех трех родов войск. На совещаниях с руководителями „Абверштелле“ и начальниками 1-х отделов Канарис всегда выступал против попыток отдельных органов Абвера заниматься сбором политических данных и требовал четкой военно-разведывательной информации. В этом отношении Канарис делал исключение только для начальника „Абверштелле-Бухарест“ полковника Родлера, который считался знатоком Балкан и лично информировал Канариса о чрезвычайно сложной политической обстановке, сложившейся в Румынии к концу войны.
Канарис принципиально считал, что оценку политического положения за границей вправе делать только соответствующий германский дипломатический представитель, и решительно возражал против попыток других безответственных органов (например, СД) за спиной посла направлять в Берлин политическую информацию. Информация подобного рода нередко через Гиммлера поступала к Гитлеру, причем выяснилось, что она была совершенно противоположна докладам послов.
Так как оценка Канарисом международного и внутреннего положения Германии не совпадала с официальной линией нацистского руководства, находившей свое отражение не только в прессе, кино и радио, но и в узком кругу государственных деятелей, и поскольку скептицизм Канариса не был секретом для Гейдриха, Кальтенбруннера и Гиммлера, то последний воспользовался фактом перехода одного сотрудника КО в Турции на сторону противника в 1944 году для того, чтобы устранить этого неудобного „пессимиста“. Это послужило также благоприятным поводом для осуществления старой мечты Гейдриха — проглотить военную разведку.
Мне неизвестно, был ли Канарис участником заговора 20 июня 1944 года, но он, безусловно, симпатизировал заговорщикам. Равным образом я не осведомлен о том, что Канарис выполнял какие-либо задания заговорщиков, в частности по установлению контакта с державами — противниками Германии. Вообще о событиях 1944 года я не могу показать, поскольку тогда находился на фронте.
Должен отметить, что о какой-либо связи Канариса со странами — противниками Германии в предыдущие годы я не только ничего не знаю, но и не имел повода для подобных предположений.
Заговорщики, как я полагаю, осторожно вели себя с Канарисом, так как подозрительное отношение к нему со стороны РСХА было известно, а по слухам (довольно правдоподобным), за ним даже велось наблюдение».
Однако вернемся вновь к личности Канариса. Попытки Гелена и ему подобных мемуаристов придать руководителю Абвера ореол этакого «джентельмена в белых перчатках» абсолютно беспочвенны. Одно из структурных подразделений Абвера — отдел Абвер II, отвечавший за организацию саботажа и диверсий в тылу врага, а также подчинявшаяся ему дивизия «Бранденбург» вели боевые действия, не считаясь ни с какими писаными и неписаными законами войны. На их счету пытки пленных, провокации, убийства мирных жителей, незаконное использование на поле боя формы одежды противника и т. п. О каком «джентльменстве» Канариса тогда идет речь? Поэтому не выдерживают критики слова Гелена о том, что Абвер II «выводил из строя лишь важные в военном отношении объекты во вражеском тылу»[37].
Стоит обратить внимание, что в своих мемуарах Гелен напрочь открестился от какой-либо причастности к деятельности Абвера II, когда во время войны зашел вопрос об организации взаимодействия ведомства Канариса и отдела Генштаба «Иностранные армии Востока»: «…адмирал без колебаний пошел мне навстречу в вопросе организации нашего взаимодействия и согласился на подчинение нашему отделу „Иностранные армии Востока“ всех имевшихся на фронте служб, частей и подразделений военной разведки, за исключением принадлежащих 2-му отделу (диверсии). Меня это вполне устраивало, так как я по политическим соображениям не хотел иметь ничего общего с диверсионными структурами. Естественно, мой отдел не получил права вмешиваться в руководство специальными частями, подразделениями и штабами — это была прерогатива Абвера»[38]. А раз руководство частями специального назначения «прерогатива Абвера», то за их действия отвечал лично Канарис. Об одном из эпизодов таких «действий» будет рассказано в параграфе «Привет всем. ХГС» или «„Десант“ против Абвера».
Во время реорганизации в феврале 1938 года и создания Верховного командования вермахта (ОКВ)[39] Абвер был включен в состав Управленческой группы по общим вопросам ОKB (Amstgruppe Allgemeine Wehrmachtangelegenheiten; AWA). С 1 июня 1938 года Абвер был преобразован в Управление разведки и контрразведки (Auslandsnachrichten und Abwehramt; Ausl/Abw). В его состав
