Елена Макарова
В начале было детство: Записки педагога
От автора
— Давай сделаем книгу о детях. Твой текст, мои фотографии.
Предложение коллеги, Бориса Никитича, приняла сразу. Я увидела эту книгу — вот мы, вот наши дети, вот их лица, жесты, слова, рисунки. Никаких занудливых методик и взрослого всезнайства.
В нашей студии — сто детей. Разумеется, невозможно рассказать о каждом, хотя это и заманчиво. Положусь на выбор.
Лейтмотив книги, возможно, будет таким: дети и взрослые разнятся между собой, как гусеницы и бабочки. Со временем одно станет другим, гусеница превратится в бабочку, но дотоле — это разные существа.
Убеждение, что дети — маленькие взрослые, привело к тому, что мы стали обучать их по взрослой методе. От простого к сложному, от части к целому. В основе же специфически детского сознания лежит образ, сложный, но цельный.
Так уж устроен ребенок: все он познает в игре, через создание второй реальности — текста, рисунка, скульптуры. Он постоянно изобретает, фантазирует. Каждый ребенок — это отдельный мир, со своими правилами поведения, своим сводом законов. Помочь детям в обретении самих себя в мире и мира в себе — наша основная взрослая задача.
Рисунки, скульптуры, стихи, сказки — это продукты творчества, бесценные для исследователя. Меня же интересует сам процесс творчества. Попытке зафиксировать этот процесс и посвящена книга.
Первый прыжок антилопы
Начало — дело ответственное. Как начнешь, так и пойдет. Начать нужно правильно: неверная нота, интонация — и… На мое приветствие дети сдержанно промолчали.
— Заказывайте, что вам слепить. — Бодряцкий тон, заигрываю, но куда деваться, разве что сбежать сразу.
А они смотрят во все глаза: не та… Прежде у них был другой педагог.
— Антилопу, — раздался голос.
— Антилопу? Именно антилопу? — переспрашиваю в надежде, что дети пощадят, закажут что-нибудь попроще.
— Антилопу, — подтверждают хором.
Как же она выглядит? Быстро бегает — длинноногая, кажется, с рогами, стройная («стройная, как антилопа»), животное типа «коза».
Повернувшись спиной к детям, спешно леплю антилопу. Пальцы вылепливают рога, выглаживают поджарый живот. Да, а хвост, какой у нее хвост? Глаза ясно какие — грустные, раскосые, большие. Вот, оказывается, как выглядит антилопа. Скачи, антилопа!
— Настоящая! — дети изумлены.
И я изумлена не меньше их, никогда не лепила антилопу, а вот приперли к стенке, и вышло.
— А где ее дети, антилопыши? — узнаю голос крохи с чубчиком.
— Антилопики, антилопята, антилопяточки, пяточки, следы… Дети повскакали с мест, пытаются перекричать друг друга.
Сопливый малыш раскраснелся, сжал ручонки в кулаки, барабанит по стене.
— Мальчик, вытри нос!
— Я не мальчик, а девочка Полина. Мне четыре года, но платка у меня нету, к сожалению.
С носом мы управились. Но как же лепить детенышей? Без рогов, как маленьких козлят. Чем они отличаются от козлят?
— Козел без хвоста что человек без рогов — заявляет крупная, басовитая девочка. Ее зовут Уля Бернардир. — А вы знаете, если сделать одноглазого циклопа, сколько надо пластилина?
— Сколько?
— Больше пятиэтажного дома. А люди будут как горох.
— Тогда сколько пойдет на антилопыша? — спрашиваю.
— Два гороха, — отвечает не задумываясь.
— Тогда возьми два гороха (подаю ей пластилиновые катышки) и покажи.
— Нет, я не умею. Мы с учительницей антилопу не проходили.
— Я тоже не проходила. Но если не бояться, все получится.
— Хоть с закрытыми глазами? — спрашивает Полина. — Вот и закройте свои глаза, — велит она мне.
Остается повиноваться. Хотя я не говорила, что могу лепить с закрытыми глазами.
— И слепите море, — озадачивает меня Полина.
— Море легче нарисовать.
— Вы море нарисуйте, а волны слепите. Их надо в одну и другую сторону. Смотрите как.
Не успела глаза открыть, а в руках у Полины пластилиновая синусоида.
— Туда-сюда, — приговаривает, лепит волны, ставит их на дощечку, одну за другой, — теперь пароход. Сделаем блюдце, в него спичку, на спичку — бумажку…
Никакого порядка в моем уроке нет. Собиралась лепить с ними простейшие геометрические формы (вот, оказывается, что я собиралась делать!) по программе предшествующего педагога, а тут уже и волны, и пароход.
«Что если сделать волшебное царство антилопы, эта антилопа на самом деле заколдованная царевна. На корабле подплывает к берегу царевич…» — Бормочу как бы для себя, проговариваю сюжет, но Полина меня слышит и продолжает:
— …У царевича есть расколдовка. Он ее к спине царевны приложит, как пластырь, и она превратится… Вот вам пластырь.
Полина протягивает мне лепешку.
Куда ее прилепить? Разве что себе на спину. Расколдуюсь и перестану быть учительницей, стану просто человеком и тогда буду играть с детьми вовсю. Нет, какой из меня педагог, за такое дело нельзя было браться! Но дети не дают мне продыху. И правильно, нечего рефлектировать. Мне же хорошо здесь, так хорошо, как бывало только в детстве. Вряд ли одним уроком я так уж им наврежу.
— А вот вам корона, — спешит ко мне мальчик, ростом еще меньше Полины.
— Это лепешка, пластырь, а корона должна быть с зубчиками, — говорю и вижу в коробке из-под пластилина прекрасную стеку с зубцами. — Если провести ею по лепешке…
Мальчик с ходу подхватывает мою идею. Бежит на свое место, находит такую же стеку, и все дети в полном упоении производят короны. Десять корон, а царевна одна. Или пока ни одной. До конца урока — 10 минут. За это время дети не успеют слепить царевну. Значит, это должна сделать я. Ведь стоит прикоснуться расколдовкой к антилопе, и она тотчас на наших глазах превращается в царевну. Таков уговор.
— От волшебства все получается, — шепчет мальчик, приставляя корону ко лбу.
Это он уже царевич, гордый и неприступный.
Царевна готова. Прячу ее в рукав. Благо, он широкий. Хватит места и для антилопы. Ведь их надо быстро поменять местами.
Выстраивается очередь с расколдовками и коронами. Момент ответственный. Пожалуй, пока надо
