Наверное, чтобы найти путь, надо приподняться над пугающей нас реальностью. И обнаружить простую истину. Она — в состоянии общества. Отношение к детям-сиротам, инвалидам лишь индикатор неблагополучия.
Или — еще рывок, и мы увидим, что человечество утрачивает детскость, непосредственность, чистоту.
Оно позволило истребить миллионы детей в газовых камерах, позволило и позволяет ныне умирать детям голодной смертью.
Мы перестали быть детьми. Забыли свое собственное детство, как забыли наше историческое прошлое.
Какое решение следует принять по этому вопросу?!
Тетя Мотя!
Сегодня за меня работает тетя Мотя. Кто это такая? Это всего-навсего наперсток с глазами, носом и ртом, обвязанный тряпкой-косынкой и надетый на мой средний палец. Указательный и безымянный — тети Мотины руки. Тетя Мотя старенькая, она плохо слышит. Ей недослышать, что дети бубнят под нос. А хочется ей, ох как хочется на старости лет хоть разочек побывать в стране Фантазии! Прогуляться по фантастическим горам и лесам, повстречаться с тем, чего на нашей земле без фантазии не увидишь. У кого ей понравится, у того загостит.
Тетя Мотя пришла ко всем детям, но сейчас ее особенно заботит шестилетний Коля. Мальчик из «парфюмерной» семьи, родители — работники торговли, Коля — ясельно-детсадовский. То, что недодает ему детсад, дома не компенсируется. Ему не разрешают ни лепить, ни рисовать, чтобы не пачкать мебель, его главный воспитатель — телевизор. При таком «воспитании» мальчик растет трутнем, на уроках жует ароматную жвачку и не желает марать руки. Ничего не делая, он, разумеется, много разглагольствует. Но с тетей Мотей не поговоришь — тугоуха. Вот этой тугоухой старухе взбрело под старость посетить страну Фантазию. Она подсела к Коле, смотрит на него, сложив руки в мольбе.
— Коля, как я мечтаю попасть в твою Фантазию! Ты, Коля оказывается, большой мастер. Говорят, правда, кто-то заколдовал твои руки и будто они ничего не желают делать. Но это, может, учительница так думает, а я, тетя Мотя, в тебя верю. Возьми-ка ты, Коленька, пластилин (тетя Мотя вкладывает в Колины руки пластилин) и отщипни зернышко (Коля отщипывает). Теперь посыпь-ка сюда (тетя Мотя указывает на картон), и вырастет из этого зернышка дерево Всех Волшебств…
Завороженный тети Мотиной речью Коля вытягивает ветви из брикета. Теперь надо оставить Колю наедине с творением и наблюдать со стороны.
Вместе с тетей Мотей мы ходим по классу (разумеется, тетя Мотя от меня ни на шаг не отступает — три моих пальца сейчас пытаются «перелепить» Колю, преодолеть его лень). Впрочем, это уже не класс, а фантастические дебри, где есть даже «пещера канареек» (ком пластилина с торчащим из него отростком — хвостом канарейки).
— Столько их набилось в пещеру, что одной не хватило места, вот она и выставила хвост наружу. По хвосту узнают, что канарейки внутри, и освободят их из пещеры, — объясняют ребята.
Тетя Мотя будто не слышит, только охает да ахает — восторгается! И при этом поглядывает на Колю. А он (чему тете Моте легко, а мне трудно поверить) все лепит и лепит. Браво, тетя Мотя!
Ключ в кармане
Ребенок — в ступоре. Его привели в психологическую консультацию на обследование. Тесты требовали рисунков, но мальчик наотрез отказался рисовать. Пока психолог беседует с родителями, ребенок сидит в стороне. Бледный, растерянный мальчик. Сажусь с ним рядом, спрашиваю:
— Любишь в машине кататься?
Кивает. Достаю из кармана ключ от своей квартиры, даю ему.
— Зачем?
— Это ключ от машины. Хочешь, пока твои родители разговаривают, мы с тобой прокатимся?
— Хочу.
Не ожидала, что согласится. Но раз согласился — мы победим.
— Отпирай машину, — командую.
— А где она? — беспомощно озирается мальчик.
— Да где, в бумаге, — острием карандаша ставлю на листе точку. — На грузовике или на «Жигулях» двинем?
— На «Жигулях».
— Так где же они? — теперь я спрашиваю у мальчика и даю ему карандаш в руку. — Машина — это ящик на колесах. Подавай прямо к подъезду. У тебя какой подъезд?
— Второй.
— И у меня второй.
Тонкая, нерешительная линия выползает из-под руки. Для семилетнего мальчика слабовато, но вот уже тверже — круги колес.
— Дверцу с замком, вот здесь, а то куда мы ключ-то вставим, Да и выйти нам нужно будет, вдруг укачает. Тебя укачивает?
— Нет.
— А меня укачивает. Дверца мне необходима.
Машина готова. Отпираем ее моим ключом — чик-чик, садимся и едем. Куда?
— Рыбу ловить, — говорит мальчик. Значит, он любитель рыбной ловли.
— Нарисуй-ка, какую мы с тобой рыбу выловили.
— Мы еще не выловили, мы же пока едем.
Рисуем дорогу. Линия уже уверенная: мальчик совладал с собой. А каково бы и взрослому оказаться в огромном зале, где тебе предлагают описать картинку, запомнить столько-то слов и нарисовать рисунки на такие-то темы! Разумеется, у родителей были причины, заставившие обратиться за помощью к психологам, но мальчику-то от этого не легче.
Ключ от моей квартиры открыл машину, заставил ее ехать по дороге, и, если бы мальчика не позвали, мы бы с ним на славу порыбачили. Ясно одно: ребенку можно помочь. А все, что с ним происходит (считается, что он отстает в развитии), происходит по единственной причине — к нему не подобрали ключа. Мне повезло: ключ лежал у меня в кармане.
Рюкзак с дорогами
Пятилетний Витя бегает кроссы вместе со своими спортивными родителями, получает призы на соревнованиях. Лепит все массивное — если верблюда, то непременно из всей коробки пластилина. У него сильные руки. За двадцать минут ему удается смешать все цвета в один. Но вот смесь готова, в коробке остался нетронутым лишь желтый брикет.
— Это на горбы, — говорит мне шепотом.
Значит, облик одноцветного верблюда с нашлепками горбов продуман наперед.
Я познакомилась с Витей год назад, в гостях. Этот белобрысый голубоглазый Аника-воин отлупил мою дочь и заодно целую гвардию детей. Урезонить его было невозможно. Я двинулась на поиски родителей драчуна.
На зов откликнулась молодая женщина, кормящая ребенка в углу кухни. На столе — объедки с
