начали уважать местных жителей»[222].
Между тем военные успехи повстанцев по–своему вдохновили политиков, которые хотели войти во власть «руками Фиделя», не испачкавшись кровью в боевых действиях. Воскресли из политического небытия бывшие кубинские президенты Грау Сан–Мартин и Прио Сокаррас. Оживились эмигрантские организации, которые, собирая средства для повстанцев, преследовали собственные цели. «Оппозиция (Батисте. –
В июле в отряд для знакомства прибыли два политика: Рауль Чибас, брат покончившего в 1951 году жизнь самоубийством Эдуардо Чибаса, входивший в руководство ортодоксальной партии, и Фелипе Пасос, имевший репутацию честного человека, – он отказался от должности главы кубинского Национального банка с приходом к власти Батисты. Пасос, видя себя в роли лидера всех оппозиционных диктатору сил, поддерживал контакты с кубинской диаспорой за границей.
Фидель Кастро подписал с ними «Манифест об образовании Революционного гражданского фронта». Манифест требовал ухода в отставку Батисты, назначения временного президента, на пост которого претендовал Пасос, проведения всеобщих выборов и осуществления аграрной реформы в стране.
16 июля 1957 года все антибатистовские силы подписали «Декларацию Сьерра–Маэстра», призывавшую объединиться в борьбе против Батисты. Кроме того, документ предусматривал образование Гражданско– революционного фронта, с выработкой единой линией борьбы, недопустимость иностранного вмешательства в кубинские дела. По требованию Фиделя в этот документ были добавлены два важных тезиса. Первый – о признании лидирующей роли партизан Сьерра–Маэстры, а второй – о том, что в качестве гражданского временного правительства после победы революции не может выступать военная хунта. «В данный момент самым роковым событием для страны была бы замена Батисты военной хунтой, так как она вызывала бы обманчивую иллюзию, будто проблему Кубы можно решить путем отстранения диктатора <…> – писал Че Гевара. – Опыт показывает, что в Америке (имеется в виду Латинская Америка. –
Положение о ведущей роли партизан, означавшее признание Фиделя Кастро лидером революционной борьбы на Кубе, естественно, не устраивало тех политиков, кто брезговал участием в повстанческой борьбе и хотел въехать в Гавану после победы над Батистой «на белом коне». Но они хотели использовать в своих интересах доверие народа к Фиделю Кастро. По словам Че, «они считали свою работу в Майами столь полезной, что, по–видимому, избрали это место для своего постоянного пребывания в настоящее время». Фелипе Пасос, уязвленный тем, что его не хотят признать лидером оппозиции, на съезде эмигрантов в Майами выдал себя за кандидата от «Движения 26 июля» и сумел заключить с эмигрантами соглашение о том, что получит пост временного президента после свержения Батисты.
Узнав об этом, Фидель составил гневное письмо, в котором сообщал, что «Движение 26 июля» не посылало и не уполномочивало никакой делегации вести такие переговоры. «Заключить соглашение о единстве на основе принципов, которые мы даже не обсуждали, подписать его с людьми, которые на это не уполномочены, без всяких церемоний опубликовать это соглашение из уютного заграничного города, поставив „Движение“ перед необходимостью противостоять общественному мнению, обманутому мошенническим пактом, – все это представляет собой самую гнусную ловушку, в которую не должна попасться по–настоящему революционная организация»[225].
Видя, что ситуация выходит из–под контроля, а лидеры оппозиции уже делят «шкуру неубитого медведя», Батиста усилил террор в стране. В Сантьяго началась настоящая охота за Франком Паисом, который за неделю был вынужден сменить три конспиративные квартиры. 30 июля 1957 года подручные Хосе Каньисареса, прославившегося особой жестокостью по отношению к противникам Батисты, выследили и убили Паиса на одной из улиц Сантьяго.
В «Обращении к лидерам всех ведущих партий», оппозиционных Батисте, написанном 14 декабря 1957 года, Фидель крайне жестко отреагировал на так называемый съезд представителей кубинской эмиграции и либеральных партий в Майами. В работе съезда приняли участие многие бывшие руководители Кубы, в том числе Прио Сокаррас и Мануэль Антонио де Варона. Они подписали «документ о единстве кубинской оппозиции перед лицом диктатуры Батисты», получивший название «Пакт Майами», в котором объявили о создании «Хунты кубинского освобождения» и призвали США и Организацию американских государств признать эту организацию. Получив текст «Пакта Майами» через три недели, Фидель дал отповедь его авторам. «Все наше поколение имеет моральное обязательство перед кубинским народом в корне решить стоящие перед ним проблемы. Мы победим или умрем. А борьба никогда больше не будет такой трудной, как тогда, когда нас было всего 12 человек, когда у нас не было организованных и закаленных в боях бойцов из народа по всей Сьерра–Маэстра, когда у нас не было такой мощной и дисциплинированной организации по всей стране, как сейчас, когда у нас не было такой огромной поддержки масс, проявившейся в день гибели нашего незабвенного Франка Паиса. Чтобы пасть с честью, не нужна компания». Тем самым Фидель подвел черту под сотрудничеством с партиями, нарушившими обещания и делившими за спинами повстанцев посты и портфели[226].
«Мы остались в одиночестве, – говорил Фидель Кастро, вспоминая эти события уже после победы революции, – но это был действительно тот случай, когда стоило тысячу раз оказаться одному, чем быть в плохой компании»[227].
1957 год подходил к концу. Он действительно стал для повстанцев годом накопления сил, и довольно успешным. Отряд из двенадцати практически безоружных, босых и голодных бойцов превратился в мобильное боевое подразделение в двести человек со своими штабом, колоннами и базами. Несмотря на провокации со стороны правительственных войск, бандитов и мародеров, крестьяне все большим доверием проникались к повстанцам и все охотнее помогали им продовольствием и лекарствами, и пополняли их ряды. В местечке Лас–Мес повстанцы даже открыли школу для детей крестьян. Но доверием крестьян не злоупотребляли: они заключали с ними договоры на закупку кофе, кукурузы и риса, сами возводили хозяйственные постройки, создали мини–пекарню и даже маленькую сигарную фабрику – почти все бойцы были заядлыми курильщиками. И врачей в их стане прибавилось.
Два студента, приехавшие в отряд в конце 1957 года, привезли с собой небольшой множительный аппарат, и коман–данте Че Гевара стал издавать газету «Свободный кубинец». Газету под таким названием выпускали кубинские патриоты, сражавшиеся с испанскими колонизаторами в конце XIX века. «Мы срочно нуждаемся в новостях обо всех действиях, преступлениях, перемещениях в правительстве и т. п. и регулярной связи, чтобы можно было организовывать специальный журналистский корпус»[228], – писал Че Гевара Фиделю, посылая первый экземпляр газеты. Тогда же, в конце 1957 года, отряд Че получил аппаратуру для создания радиостанции. Она начала вещание в 1958 году и вскоре стала одной из самых популярных на Кубе.
И теперь представьте себе состояние Батисты, когда большой красно–черный флаг «Движения 26 июля» с надписью «С новым 1958 годом» был водружен повстанцами на одном из самых высоких пиков горного массива. Несколько дней истребители пытались сбить флаг, но всякий раз промахивались. В конце концов Че снял флаг, чтобы сохранить эту реликвию для истории.
В целом конец 1957 года стал периодом относительного спокойствия. Стороны накапливали силы: батистовцы прекратили подниматься в горы, а повстанцы не спускались на равнину, но стали фактически полновластными хозяевами гор, контролируя обширную территорию с запада на восток: от пика Каракас до Пино–дель–Агуа. И лишь юг Сьерра–Ма–эстра не был им подконтролен. Но по объективной причине: там к горам подступало Карибское море.
Все понимали, что это было затишье перед бурей, которая должна была начаться уже на равнине.
Переломить ход войны могло бы сражение, которое бы деморализовало неприятеля. 16 февраля 1958 года повстанцы атаковали казармы в местечке Пино–дель–Агуа. На этот раз Фидель отказался от фактора
