это не яростный мятежник подобно Боливару, нам необходимо действовать в соответствии с обстоятельствами»[293].
Фидель Кастро, как выяснилось впоследствии, тоже не питал особых иллюзий в отношении встречи с Никсоном: «Когда Никсон начинал говорить, его было не остановить. Он имел привычку поучать латиноамериканских правителей. Он не набрасывал того, что думал сказать, и не записывал того, что говорил <… > Даже ученику начальной школы не приходилось выслушивать столько уроков сразу о демократии, антикоммунизме и остальных предметах, связанных с искусством правления. Он был фанатиком развитого капитализма и его господства над миром в силу естественного права. Он идеализировал систему. Другого он не воспринимал, не было ни малейшей возможности вести с ним разговор»[294].
Этот «не сложившийся» диалог двух крупнейших политиков, как оказалось впоследствии, наложил отпечаток на дальнейшие отношения США и Кубы. Кто знал, что субъективное мнение Никсона о встрече с Кастро будет по–своему истолковано Эйзенхауэром, который находился под большим влиянием некоторых своих помощников, советовавших президенту «не иметь с барбудос дело».
Кто знает, как бы повернулась история, если бы с Кастро встретился сам Эйзенхауэр и составил бы о нем личное впечатление? Но Дуайт Эйзенхауэр, большой любитель природы и игр на открытом воздухе, встрече с Фиделем предпочел престижный турнир по гольфу в штате Джорджия…
С момента кубинской революции в 1959 году ни один высокопоставленный американский представитель, находящийся во главе Белого дома, так и не посетит Кубу и не удостоится приема у Фиделя Кастро. Единственным исключением станет бывший президент США Джимми Картер, с которым, повторимся, у Фиделя Кастро сложились теплые отношения. Картер посетит Кубу по личному приглашению Фиделя в 2004 году и буквально придет в восторг от успехов, которых Куба добилась в сфере медицины и образования.
Важная пресс–конференция состоялась у Кастро в Вашингтонском пресс–клубе 20 апреля 1959 года. Туда были приглашены не только американские и иностранные корреспонденты, но и представители Госдепартамента и Конгресса США.
Фидель Кастро посвятил значительную часть своего выступления анализу состояния кубино– американских отношений, высказался за необходимость установления дружбы и взаимопонимания между Кубой и США, призвал Соединенные Штаты помочь кубинцам в разрешении внутренних проблем «без опасений и страха» в отношении Кубы. Тогда, в апреле 1959 года, он несколько раз заявлял, что его правительство не намерено конфисковать или национализировать сахарные плантации, принадлежащие американским монополиям, а предложило «законно экспроприировать» неиспользуемые и заброшенные земли для проведения аграрной реформы в интересах бедных крестьян, которая является «основой восстановления Кубы». При этом Кастро указал, что «в ходе осуществления аграрной реформы будет установлен лимит распределения земельных участков»[295]. Тогда мало кто мог предположить, что буквально через год ситуация повернется на 180 градусов и Кастро в ответ на недружественные и провокационные действия американцев эту собственность все–таки конфискует…
На вопрос об отсрочке «свободных выборов» на Кубе Фидель ответил, что в «настоящее время политические партии, дезорганизованные в период тирании», находятся все еще в стадии становления. И подчеркнул: «Если проводить выборы без организаций оппозиционных партий <… > вы не сможете проводить выборы среди голодных людей»[296].
Американские корреспонденты неоднократно пытались вызвать Фиделя Кастро на «диалог о Советах», не скрывали, что хотят выявить некую тайную связь между ним и «коммунистами в Москве». Отвечая на один из таких провокационных вопросов, касающихся советского премьер–министра Никиты Хрущева, Кастро не удержался: «Мы против любой формы диктатуры, будь то диктатура личности или диктатура класса». Он подчеркнул, что Советский Союз и другие страны не предлагали Кубе помощь и что «Куба никого не просила о помощи». Но позже Кастро пояснил, что под диктатурой в СССР он подразумевает не тиранию, а провозглашенную там «диктатуру рабочего класса», и на самом деле не хотел сказать о Советском Союзе ничего плохого.
В целом американские репортеры старались спровоцировать Фиделя Кастро, односторонне и часто в искаженном свете преподнося происходящее на Кубе и в таком же духе комментируя его пребывание в США. Некоторые обозреватели прямо указывали, что Соединенные Штаты должны принять меры для того, чтобы не дать возможности «закипеть странам Карибского моря», так как это привело бы к обострению положения вблизи южных границ США и создало бы угрозу коммуникациям через Панамский канал[297].
Пресса активно использовала показания бывшего командующего ВВС кубинской армии, команданте Диаса Ланса, сбежавшего в 1959 году в США. Он заявил, что Кастро и его сподвижники на самом деле являются коммунистами. Ряд американских СМИ начал активно «мусолить» эту сенсацию. Но нашлись аналитические обозреватели, которые резко раскритиковали своих коллег и в особенности подкомиссию сената по вопросам внутренней безопасности за «организацию безответственного слушания показаний» майора Ланса, которое, как они отмечали, «нанесло серьезный ущерб отношениям США и Кубы»[298].
В ходе своего визита Фидель Кастро выкроил время и приехал в Принстонский университет, куда его пригласили преподаватели и студенты. Там он прочитал лекцию в рамках курса по вопросам американской цивилизации. Студенты были так очарованы этим необычным «бородачом в оливковом френче», что водрузили Фиделя на плечи и пронесли его вокруг здания университета. Понятно, что и самому высокому гостю понравилась непринужденная университетская обстановка. Профессор Палмер представил Фиделя следующим образом: «Доктор Кастро был адвокатом до прихода Батисты во власть. Начиная с этого момента, он посвятил себя другим делам»[299]. В зале наступила тишина. И тогда слово взял сам гость: «Я чувствую себя лучше среди вас, чем где–либо угодно в другом месте. Наша революция доказала три вещи: революция возможна, даже если в стране нет голода. Второе – революция возможна против армии. И третье – революция возможна не просто против армии, а против современной и хорошо оснащенной армии. Мы уверены, что все сделанное нами не является случайным. Если бы мы все совершали заново и снова делали бы революцию подобным образом, и ее результаты были бы теми же. <…> Другие революции наводили ужас на людей своими социальными изменениями. Наша целиком зависит от воли народа»[300].
До своего отъезда из Нью–Йорка Фидель успел многое: выступил перед студентами школы журналистики Колумбийского университета, пообщался с мэром Нью–Йорка Робертом Вагнером, навестил и очаровал членов ассоциации женщин–адвокатов Нью–Йорка, побывал в Совете по международным отношениям, в который и по сей день входят наиболее авторитетные американские эксперты по внешней политике. Кастро интересовался всем. Он даже понаблюдал за торговыми операциями на Нью–Йоркской бирже кофе и сахара. Он встретился с членами ассоциации иностранных корреспондентов и с тогдашним Генсеком ООН Данном Хаммарскольдом.
Везде Фидель Кастро подробно и эмоционально разъяснял суть кубинской революции, по каким принципам будет жить его родная страна в будущем. «Нью–Йорк пост» по следам его визита напишет: «Фидель Кастро – это голос, внушенный нам свыше в нашем полушарии».
Из Нью–Йорка Фидель Кастро направился на поезде в Бостон. В Университете Гарварда его ждала еще одна встреча с профессорами и студентами. Но перед посещением Гарварда смешной эпизод приключился в школе Лорренсвилля, выпускники которой поступали в Гарвард. Кастро настолько поразил юношей своим выступлением, что они подрались за право обладать окурком сигары, который выбросил Фидель! Группа молодых слушателей Гарварда вручила ему медаль имени Хосе Антонио Эчеверрия и Фруктуосо Родри–геса, которые погибли во время неудачного штурма дворца Батисты в 1957 году. Медаль была учреждена в честь молодых людей, которые «отдали свои жизни, чтобы покончить с диктатурой на Кубе». Фидель с присущей ему иронией сказал, что до сих пор жалеет о том, что не поступил в Гарвард после окончания иезуитского колледжа. В ответ Мак–джордж Банди, декан факультета наук и искусств Гарварда и участник легендарной высадки американцев в Нормандии во время Второй мировой войны, собственно, и пригласивший Фиделя выступить в университете, с улыбкой заметил, что учиться никогда не поздно. Выступление Фиделя в Гарвардском университете слушали почти девять тысяч человек! (Примечательно, что спустя всего два года молодой декан Макджордж Банди, принимавший Фиделя в Гарварде, станет советником по национальной
