пакет.
— Извини меня, девочка, — сказал он, — но это твой пакет?
— Да, мой, — не отрывая от Малони взгляда, ответила она высоким тонким голосом, который, казалось, исходил из ее курносого носика, так как рот оставался плотно сжатым.
— А ты уверена, что не нашла его в вагоне подземки? — спросил Малони и улыбнулся.
— Да, я нашла его там, но все равно теперь он мой, — сказала она. — Что упало, то пропало, ко мне на руки попало!
— Правильно, Мелисса, — сказала одна из ее подружек. — Что упало, то пропало.
Малони хотелось придушить ее, но вместо этого он кисло улыбнулся и постарался взять себя в руки.
— Ты, случайно, не нашла в этом пакете пиджак? — спросил он.
— Нашла, — сказала Мелисса.
— Так этот пиджак — мой, — сказал Малони.
— Нет, мой, — ответила она. — Что упало, то пропало.
— Правильно, ко мне на руки попало, — сказала та же девочка.
Это была тостушка с веснушками на носу и с проволочкой для исправления зубов. Она сидела справа от Мелиссы, как какой-нибудь адвокат своей подружки, и, уперев полные ручки в бедра, смотрела на Малони с нескрываемой враждебностью.
— Этот пиджак имеет для меня сентиментальную ценность. — Малони постарался придать своему голосу трогательную патетичность.
— Что это значит — сентиментальная ценность? — спросила третья девочка.
— Ну, понимаешь, у меня с ним связаны некоторые воспоминания, поэтому он мне очень дорог, — сказал Малони.
— Мне он тоже дорог, — сказала Мелисса.
— Он ей тоже дорог, — пропищала ее добровольная заступница.
— Спасибо, Фрида, — сказала ей Мелисса.
— Ну, сама подумай, — сказал Малони как можно спокойнее и убедительнее, — как может быть тебе дорог чужой пиджак с разорванной подкладкой и…
— Из него можно много чего сделать, — сказала Мелисса, не отводя пристального взгляда от его лица.
Он считал, что такой немигающий взгляд свойствен только змеям (см, том ЗА — ЗЯ), но, очевидно, у Мелиссы было подобное им строение глаз с кожистой складкой над ними, она совершенно не моргала и ни на минуту не ослабляла мертвую хватку своего кулачка, держащего пакет.
— Назови мне хоть одну вещь, которую ты сможешь сделать из моего пиджака, — сказал Малони.
— Я могу разрезать его на лоскутки, — сказала Мелисса и неприятно захихикала.
— Точно, она может нарезать из него лоскутков, — так же с торжеством засмеявшись, сказала Фрида.
— На что разорвать его? — спросила третья девочка, очевидно, слегка глуховатая.
— Да на лоскутки, Хильда, — продолжая посмеиваться, сказала Мелисса.
— Да на лоскутки! — сказала Хильда и рассмеялась.
Все три девочки весело смеялись, тогда как Малони глупо торчал у дверей, стараясь сохранить трогательный вид и отчаянно потея. В крохотной комнатке, расположенной в подвале, не было окна, и он чувствовал, как пот стекает у него по лбу и вискам, струится под мышками и на груди.
— Что ж, — сказал он, — если ты все равно собираешься разрезать его на свои лоскутки, почему бы тебе не вернуть его мне, зная, как он мне дорог?
— А может, я и не стану его разрезать, — сказала Мелисса.
— И что же ты сделаешь?
— Я срежу с него все пуговицы.
— Зачем? — спросил Малони.
— Пришью их на платье Дженни.
— Кто это — Дженни?
— Моя кукла.
— Ну, не станешь же ты пришивать такие большие черные пуговицы кукле на платье! У куколок должны быть яркие маленькие пуговки.
— Я могу их покрасить в какой-нибудь красивый цвет, — сказала Мелисса. — Все равно это мой пиджак, и я могу делать с ним все, что захочу. Что упало, то пропало, ко мне на руки попало.
— А потерявший плачет! — сказала Фрида.
Хильда засмеялась.
— Послушай, — сказал Малони, — я могу заплатить тебе за пиджак, хочешь? Я действительно очень к нему привык, понимаешь, и я…
— Сколько? — спросила Мелисса.
— Пятнадцать центов, — назвал Малони всю имеющуюся у него на этот момент сумму.
— Ха!
— А сколько же ты хочешь?
— Я хочу полмиллиона!
— Он… он столько не стоит, — сказал Малони, пораженный удивительным совпадением. — Это просто старый пиджак с оторванной подкладкой, он не годится на… — Он облизнул пересохшие губы. — Послушай, Мелисса… Тебя ведь так зовут, верно?
— Да, это мое имя.
— Я скажу тебе, что я сделаю…
— Мистер, — сказала Фрида, — мы хотим продолжить свою игру, вы не возражаете?
— Разумеется, я не хотел бы мешать вам, но, думаю, вы все же не понимаете, как много для меня значит этот пиджак, — сказал он сам не понимая, почему он пытается договориться с какими-то первоклашками вместо того, чтобы просто схватить пиджак и ретироваться. Конечно, учитывая то, как эта немигающая рептилия Мелисса вцепилась в пакет, заодно придется прихватить и ее, и можно себе представить, какой визг поднимет эта упрямая девчонка.
— Мистер, — сказала Фрида, — почему вы не идете домой?
— Потому что мне нужен мой пиджак, — несколько раздраженно ответил Малони.
— Теперь твоя очередь ходить, Хильда, — сказала Мелисса.
Хильда собрала металлические звездочки, потрясла их в кулачке, после чего бросила на стол. Десять Джеков покатились по столу, подскакивая и кружась, и наконец остановились. Хильда критически осмотрела их расположение.
— Ну, давай, — сказала Мелисса.
— Подожди, дай примериться, — ответила Хильда.
— Нечего тебе так долго примериваться, — сказала Фрида.
— Будешь примериваться, когда перейдешь к четверкам, пятеркам или шестеркам. А что же так копаться с однушками?
— Как вы в них играете? — вдруг спросил Малони.
— Ой, мистер, уходите, пожалуйста, — сказала Мелисса.
— Нет, серьезно, — с внезапным интересом сказал он, — объясните мне, как вы играете?
— Подбрасываете мячик вверх, он подскакивает на столе, — сказала Мелисса, — и, если у вас однушки, вы должны успеть схватить один джек, прежде чем поймаете мячик, и так все десять джеков. А если у вас двушки, нужно хватать каждый раз по два джека.
— И так далее, — сказала Фрида.
— А кто считается выигравшим? — спросил Малони.
— Тот, кто добрался до десятка, — сказала Мелисса.
— До десятка?
— Да, это значит, что вы должны подбросить мячик и схватить все десять Джеков сразу до того, как поймаете его.
