булочку, макая ее в мед.
Едва успела она закончить трапезу, как в комнату уже входил великолепно одетый маркиз, весь в черном, за исключением золотого парчового жилета и ослепительно белого галстука.
— Могли бы проявить побольше такта и постучаться, прежде чем войти, — сердито заметила Элисия, чувствуя себя жалкой нищенкой в своем выцветшем старом шерстяном платье. — Мы пока еще не муж и жена.
— Нет… Пока еще нет, — насмешливо откликнулся он. — Но ведь и предполагаемым невестам не полагается спать или одеваться в комнате будущего мужа. — И расхохотался при виде ярко вспыхнувшего на ее щеках румянца.
Она разозлилась на себя, что вновь дала ему повод насмехаться.
— Идемте, дорогая, нам пора. — Он подхватил ее корзинку, ласково укутал ей плечи плащом и с едва заметной улыбкой нежно прошептал, щекоча ей ушко своим дыханием: — Глядите веселее, вы собираетесь стать невестой, а не вдовой.
Пока они спускались по лестнице, Элисия настороженно озиралась по сторонам в страхе натолкнуться на презрительный взгляд веселых голубых глаз сэра Джейсо-на, боясь его грубых, оскорбительных намеков.
— Нет, дорогая моя, сэр Джейсон давно покинул гостиницу. Он, наверное, уже на полпути к Лондону, — негромко проговорил лорд Тривейн, безошибочно истолковав ее беспокойные взгляды. — Если бы у него хватило наглости остаться где-нибудь поблизости, он уже был бы мертв, — продолжал он с угрозой в голосе. — Но это лживое ничтожество привыкло обстряпывать свои подлые делишки по-воровски, под покровом ночи, а днем убегать, поджав хвост подобно трусливому псу.
Они вышли из гостиницы во двор, где их поджидала большая черная с золотом карета, запряженная четверкой богатырских вороных коней. Дорогая серебряная упряжь позвякивала при каждом их движении. На облучке сидел кучер в ливрее и перчатках, поводья свободно лежали в его руках. Рядом с ним сидел еще один человек, кутавшийся в плащ. Третий сдерживал норовистых коней, стоя рядом, а четвертый был готов к услугам у распахнутой дверцы кареты. Все они были одеты в черное, с золотыми пуговицами и чулками, на черных туфлях сверкали золоченые пряжки. Добротные плащи с алой подкладкой защищали их от стужи.
Элисия успела лишь разглядеть на дверце сверкающий герб маркиза; ей помогли забраться в карету, и она очутилась на мягких бархатных подушках. Дверца плотно закрылась. Выглянув в окошко, она с облегчением увидела, что лорд Тривейн не последовал за ней в карету, а оседлал большого черного жеребца. Однако, глянув на мрачное, затянутое тучами небо, казалось, собиравшее силы для новой бури, она подумала, что вряд ли долго пробудет в одиночестве: непогода, несомненно, вскоре вынудит лорда Тривейна искать укрытия внутри экипажа.
Небо становилось все темнее, но карета быстро двигалась по утоптанной проселочной дороге. Здоровые, сильные лошади пожирали пространство, как охапку овса, их копыта бойко били по лужам, вздымая брызги. Ей припомнилась тряска и качка почтового дилижанса, который вчера вез ее в Лондон. Езда в отличной карете его светлости разительно отличалась от утомительного путешествия, когда каждая колдобина и рытвина отдавались в пассажирах толчками и ударами. Элисия блаженно откинулась на мягкие подушки сиденья.
Наверное, она задремала, потому что остановка кареты показалась ей внезапной. Элисия услышала шум дождя, дверца резко распахнулась, внутрь вскочила фигура в плаще, и движение возобновилось.
Лорд Тривейн стряхнул дождевые капли с обшлагов сюртука и откинулся на сиденье, иронически поглядывая на девушку.
— Уверен, вы предпочли бы обойтись без моего соседства, но необходимость вынуждает меня путешествовать с вами в одной карете. Вы же не хотите, моя дорогая, чтобы я простудился?.. Или хотите?
— Сколько нам еще ехать до вашего дома, милорд? — спросила Элисия, пропуская мимо ушей его колкость. От волнения голос ее прозвучал как детский лепет.
— Полагаю, мы приедем туда рано утром. Нам еще предстоит поменять лошадей. Корнуолл — мой дом, и, по-моему, Элисия, пора вам обращаться ко мне по имени. Меня зовут Алекс.
— Это так далеко? — ахнула Элисия. Сердце у нее сжалось при мысли, что она окажется одна в чужом краю. Если она попадет в глушь Корнуолла, ее Планы убежать в Лондон просто рухнут. Впрочем, чему тут удивляться? Дикий скалистый берег, казалось, даже как-то подходил маркизу. — Я… я понятия не имела, что вы живете там… — наконец невнятно выдавила она из себя.
— Откуда вам это знать, дорогая? Если бы вы сообразили, что мы заедем в такую глушь, вы бы не обдумывали свой побег? — Он наклонился и заглянул ей в глаза. — О, вижу! Вы уже изобретали разные способы меня покинуть. Вы бы вошли в мой дом кроткой гостьей и нареченной невестой, а затем, считая, что мы недалеко от Лондона, тихонько исчезли… ночью, когда все спят. Ай-ай-ай, моя дорогая, какая же вы упрямая маленькая чертовка! — Открыв изящный серебряный портсигар с золотой инкрустацией, он вынул оттуда тонкую сигару и закурил. Терпкий аромат коснулся ноздрей Элисии. — Так-так. Боюсь, однако, что вашему плану не суждено сбыться. Потому что, видите ли, моя дорогая, вскоре мы сделаем небольшую остановку… весьма необходимую… чтобы пожениться.
Раскрыв от изумления рот, Элисия уставилась на него округлившимися глазами.
— Пожениться? Сегодня? Но как же это может быть? У вас же не было времени на оглашение, да и лицензии нет! Мы… мы не можем пожениться с такой поспешностью, — неуклюже докончила она дрожащим голосом.
Ее поглотило безнадежное чувство неотвратимости происходящего. У нее было ощущение, что назад дороги нет. вихрь судьбы подхватил и понес ее как пушинку. Элисия с мольбой смотрела на маркиза. Она без слов молила его дать ей еще немного времени, но лорд Тривейн, отвернувшись, внимательно изучал пейзаж за окном.
— У меня есть специальная лицензия, разрешающая брак без оглашения. Мы ненадолго остановимся у моего знакомого, он — епископ и с готовностью произведет эту церемонию. Вероятно, это станет триумфом его долгой жизни: он увидит меня женатым и притом сам совершит обряд. Это должно убедить вас в полной законности нашего брака. Так что, дорогая моя, не вздумайте покидать меня с мыслью о том, что бракосочетание было недействительным. Мы будем женаты по всем правилам и навсегда… Пока смерть не разлучит нас, — равнодушно уточнил он.
— Вы все продумали, — негодующе проговорила Элисия, — и считаете, что ловко связали меня по рукам и ногам? Мы еще посмотрим!
— Да будет вам известно, Элисия, что я человек, который все делает очень тщательно. И я внимательно слежу за принадлежащим мне добром, — ответил он не терпящим возражении тоном.
Карета внезапно остановилась, лорд Тривейн соскочил на землю и протянул руки к Элисии, помогая ей сойти Покорившись судьбе, она подняла голову и посмотрела на бледный золотистый свет в окнах дома, к которому они подъехали.
Глава 6
Однажды ястреб схватил веселую малиновку и унес бедняжку высоко за облака. Пронзенная острыми когтями, она жалобно кричала, но ястреб сказал надменно «Несчастная! К чему твои крики? Некто могущественный завладел тобою, и теперь, певунья, твоя участь — быть там, где ему заблагорассудится».
Сэр Джейсон нахлестывал коней, мчась по скользким от дождя лондонским улицам. Дождь ненадолго прекратился, и сквозь тучи выглянула луна, зыбко сияя в тумане.
Что-то поделывает сейчас лорд Тривейн? Бекингем широко ухмыльнулся, со злорадством перебирая картины позора и унижения сиятельного маркиза Он чувствовал себя на седьмом небе от торжества над непобедимым лордом Тривейном. О! Если бы он мог поведать об этом всему Лондону!.. Великий маркиз загнан в угол, он в его, сэра Джейсона, власти. Но разумеется, каким образом это произошло, он никогда никому не расскажет. В противном случае Бекингему была заказана дорога в Олмэк и другие фешенебельные клубы.
Он был далеко не глуп и сознавал, что если лорд Тривейн когда-либо заподозрит или, тем паче, найдет
