королевстве… в нем было столько отваги и лихости… Младший сын какого-то лорда, он не имел состояния и каких-либо видов на его приобретение. Но какое это имело значение при его высоком росте, густых черных как смоль волосах и странных, чуть раскосых глазах!
Взгляд Агаты на миг остановился на обращенном к ней лице Элисии. Тетка внезапно покрылась мертвенной бледностью.
— У тебя его глаза! Будь ты проклята! Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу его… Как он стоит здесь и смотрит на меня с презрением. А улыбка, его изумительная улыбка, которой я так дорожила, исчезает с его лица. Он наговорил мне такого… Я никогда не забуду его слов. Этот голос чудится мне по ночам. Я не могу даже во сне избавиться от этого наваждения… оно всегда со мной.
Худые пальцы Агаты снова беспокойно пробежались по гладко прилизанным волосам, и несколько седых прядок выбились, неряшливо повиснув вдоль щек.
— Я вернулась с бала, полная совершенно новых ощущений. Такого со мной никогда не бывало. Я чувствовала себя веселой и беззаботной. Совершенно другим человеком. И была уверена, что капитан Димерайс вскоре явится ко мне с визитом, я просто знала это… и ждала. Ждала, ждала, ждала. А пока я ждала, Элизабет повстречала капитана Димерайса в лесу у ручья. Они утверждали, что это случайность. Ха! Как бы не так! Я знала ее уловки. Она догадалась, что я на него положила глаз. Ей всегда хотелось того, что принадлежало мне… даже в детстве. Он наверняка попросил бы моей руки, если бы маленькая мерзавка не ухитрилась завоевать его расположение, не обольстила его, как ее мать моего отца. Разыгрывала из себя наивную девочку, тайно встречалась с ним за моей спиной, когда только могла.
В конце концов он принял мое приглашение на чай, но, как я вскоре выяснила, сделал это с умыслом. Откуда было мне знать, что он познакомился с Элизабет? Я разрешала ей чаще гулять в лесу, чтобы она не путалась под ногами, когда явится капитан Димерайс. Но он прежде не приезжал сюда. Мы пили кофе в гостиной и только начали узнавать друг друга, как он спросил меня об Элизабет. Я объяснила ему, что у меня есть сводная сестра, столь же юная, как и ленивая. Он слегка поднял бровь и взглядом предложил мне продолжать, как бы поощряя мою откровенность. Я понимала, что мне нужно очернить ее прежде, чем он ее увидит и будет ослеплен ее лживой красотой. Иначе она его обманет, потому что переняла все уловки своей матери. Поэтому я рассказала ему обо всех ее фокусах и увертках и выставила ее потаскушкой, какой она и была на самом деле.
Когда я закончила, он сказал, что уже имел удовольствие познакомиться с мисс Элизабет и нашел ее милой, кроткой и порядочной молодой леди. Я не могла поверить своим ушам. Он уже повстречал Элизабет? Где? Когда? Как это могло случиться? У нее не было доступа в те дома, где его принимали.
Он остался глух к моим словам. Его уже околдовала эта предательница. Он поднялся, высокий и стройный, и объявил холодным голосом, который резал меня как ножом, что я говорю о женщине, на которой он мечтает жениться, что он уже навел справки и узнал, как я обращаюсь с Элизабет.
«Ложь, наглая ложь! — воскликнула я. — Что вам наговорила эта чертовка? Она все выдумала. Она все переворачивает в свою пользу… Она вам солгала!»
Я утверждала, что лучшей жены, чем я, ему не сыскать. Помню его потрясенное лицо, когда он услышал от меня о моей любви к нему. По-видимому, ему в голову не приходило, что я испытываю такие чувства, и он не мог ответить мне тем же. Я предлагала ему все: деньги, землю, Грейстон-Мэнор. Напомнила, что у Элизабет нет ничего… Ей нечего ему дать!
Он заметил в ответ, что, к моему сведению, Элизабет никогда не сказала обо мне дурного слова, хотя как ей это удалось в отношении такой особы, как я, ему непонятно.
«Ее души не коснулось зло этого дома. Она предлагает мне свою любовь, и это все, что мне нужно, а не деньги и не поместье. Впрочем, я сомневаюсь, что вы способны это понять, так как в своей непомерной злобе вы ни в ком не видите добра. Вы жестокая, себялюбивая женщина, ваши горечь и ненависть вас погубят. Вы и есть единственное зло в этом доме».
Он сказал мне такое! Я помню каждое его слово так, словно это было вчера. Он глядел на меня с таким отвращением и презрением, что я была полностью уничтожена. И в эту минуту вошла Элизабет и робко остановилась в дверях, притворяясь, будто не знала, что мы здесь. С беспокойством она переводила взгляд с меня на капитана и выглядела такой расстроенной, что я рассвирепела при виде этого ангельского личика, скрывающего злобу и лживость. Я кинулась к ней, чтобы сорвать с нее эту маску и открыть капитану ее истинную сущность. Но капитан мгновенно, как тигр, ринулся вперед и заслонил ее от меня. Я накричала на них обоих, сказала, что не хочу больше их видеть до самой смерти, чтобы он убирался прочь вместе со своей шлюшкой.
Они ушли, и я никогда больше Чарлза не видела. В тот же день он увез Элизабет, и до свадьбы они остановились у его друзей. Затем до меня дошел слух, что, поженившись, они переехали в северные графства, где он унаследовал небольшое имение.
Все эти годы я мечтала о том, чтобы снова увидеть их и отомстить, показав, что живу лучше их обоих. Грей-стон-Мэнор всегда был моим. Элизабет вечно протягивала руки к моим владениям: к моему отцу, моему дому, Чарлзу… Но ей так никогда и не удалось захватить Грей-стон-Мэнор. Он мой… и только мой!
Элисия, с ужасом глядя на Агату, стала медленно двигаться к двери, но тут лицо тетки вновь дико исказилось безумной гримасой.
— Это еще не все, Элисия, — продолжила Агата. — Разве ты не хочешь узнать, как я обрадовалась, когда судьба отдала тебя мне в руки? Я сказала вашему стряпчему, что дочь моей возлюбленной сводной сестры найдет в моем доме тот же добрый приют, как некогда ее мать. Он вздохнул с облегчением, потому что другие твои высокопоставленные родственники были весьма рады избавиться от обузы.
Как же мне было приятно заполучить тебя сюда… унижать тебя, держать на побегушках, истребить в тебе хоть часть этой надменности Димерайсов… видеть тебя, гордую леди, низведенной до судомойки.
Агата упивалась своим торжеством.
— О, если бы только Чарлз и Элизабет могли видеть тебя сейчас, видеть свою драгоценную, любимую доченьку в моем доме, который они отвергли в ожидании, нет, в предвкушении грядущей свадьбы!
Элисия ахнула. Ей сделалось дурно, когда глаза Агаты впились в нее с маниакальным злорадством.
— Что это ты побледнела, моя дорогая? Ступай наверх в свою комнату, отдохни немного. По-моему, эти новости тебя взволновали. Как же, такая честь! Мы так редко получаем в жизни то, что заслужили на самом деле… Но ты, Элисия, получишь… ты получишь!
Сдерживая рыдания, Элисия выбежала из гостиной, а вслед ей несся безумный хохот Агаты. Пробравшись к себе на чердак, она дала волю слезам.
Еще долго металась девушка по крохотной чердачной каморке, задевая макушкой за наклонный потолок, образованный скатом крыши.
«Должно быть, тетка сошла с ума, — размышляла она. — Нормальный человек не может так долго копить ненависть и оставаться в здравом уме. Господи Боже, что же мне делать? Куда мне деться?»
В целом свете у нее не было никого, к кому она могла бы обратиться. Нет, она скорее пойдет в работный дом, чем в семью Мастерсов.
Не в силах больше оставаться в этом доме, где, казалось, сами стены душили девушку и пытались лишить ее свободы и достоинства, Элисия подошла к окну. Ей открылся вид на отдаленные холмы и перелески, простиравшиеся к югу. Внезапный порыв ветра взметнул опавший листок, он затрепетал, повис в воздухе, маня ее своим вольным парением, и унесся прочь в гаснущем свете дня.
Решение пришло внезапно: Элисия покинет Грейстон и отправится в Лондон, где поищет себе какое- нибудь место. Другого выбора не было. Она и думать не могла о браке со сквайром Мастерсом. Оставаться в доме женщины, ненавидящей ее с такой безумной силой, не было никакой возможности. Нет, ей осталось только бежать отсюда, и как можно скорее.
Элисия вдруг ощутила полное изнеможение. Силы совсем покинули ее. Устало спотыкаясь, она добралась до постели и рухнула на нее. До наступления темноты сделать ничего было нельзя… оставалось только… Веки ее медленно смежились, и она провалилась в тяжелый сон.
Проснулась Элисия глубокой ночью. Каморку освещал лишь зыбкий лунный свет, который легонько коснулся ее лица.
Она резко села, сердце бешено заколотилось в груди. Который час? Девушка глянула в окно. Серебристая луна плыла в облаках, но она еще невысоко поднялась в небе: по-видимому, полночь еще не наступила. Элисия с облегчением заметила, что гроза приутихла. Значит, ей будет легче бежать по полям,
