иметь дело. Нет, на сей раз откуда-то из глубины лесов наползало иное, неопределенно-смутное, но куда как более страшное.
Джейана молча обошла Вал, пристально поглядела в глаза каждому из защитников. Хорошо смотрят, твердо. Даже Гилви взгляда не отвела. Это правильно. Добрая Ворожея из неё со временем получится. Если доживет, конечно.
Ближний Вал был хорош. Высотой почти в полтора человеческих роста да прибавь перед ним ещё и ров той же глубины. Нет, не зря гонял Твердислав всех по весне поправлять оплывшие скаты, подумалось Джейане. Как чувствовал любый. В сердце ворохнулась острая игла тревоги, так что Джейане пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы не застонать. Держись! Держись! На тебя весь клан смотрит, все родовичи, Учитель, а сверху сам Великий Дух пристально наблюдает – как-то Его даром отмеченная своими силами распорядиться сумеет?
Не до тревоги о любимом сейчас. Это девчонки, у кого парни с Твердиславом ушли, могут красные от слёз глаза кулачками тереть, а она, Джейана, по прозвищу Неистовая, и малейшей своей слабости показать не имеет права. Потому что тогда клан дрогнет и перестанет быть. Исчезнет, растает, растворится без следа и без памяти. Ничего страшнее Джейана не могла даже вообразить.
– Слушайте меня, Твердиславичи. Кто на нас идет, я пока сказать не могу. Не время сейчас гаданья совершать. Ночью я всё справлю. А пока – к худшему готовьтесь. К тому, что на нас Неведомое выйдет.
Кто– то из девчонок ойкнул и тотчас зажал себе рот.
– Не ныть! – Джейана сверкнула глазами и даже ногой притопнула. – Выдюжим. А может, нас и вовсе стороной минет. Не знаю. Одно мне только точно ведомо – если видишь дым, готовься пожар тушить. И хвали Великого Духа, если огонь сам под дождём погаснет. Ночью сегодня я к вам приду – как только с гаданием все справлю. Кто чего спросить хочет?
– Джейана, а где Твердислав?
На лице Неистовой не дрогнул ни единый мускул.
– Папридоя они гнать ушли, разве не знаешь, Олеся? Как смогут – вернутся. Вот и всё. А ни о чём ином чтобы и думать не могли!
Постояла, для внушительности подержав над головой сжатый кулак. Зубы стиснула – аж захрустели, потому что ничего так не хотелось сейчас, как в голос взвыть.
Что, ну что с ним случиться могло? Нет ни такого зверя, ни такого Ведуна, ни твари ведуньей такой, чтобы с ним совладала бы так запросто! Если гон не так пошёл или в лесу что-то встретилось – непременно бы гонцов прислал. А так майся, терзайся, не зная, что и подумать. Поневоле всякая чушь в голову лезет. Та самая, о которой прочим сама и думать запретила. Потому что если не то Неведомое, каждый шаг которого болью во всей Джейаниной душе отдаётся – что ещё могло остановить Твердислава и его десяток? Что?! Разве что целая рать Ведунов. Да только откуда ж этой рати взяться? На Пэковом Холме стража стоит, во все глаза смотрит. Ребята надежные, зоркие, не сони, не из тех, что в облаках витают. Что, и они уже? И их уже?! Да нет, нет, нет! Сейчас, сейчас. Доберусь домой, все как положено справлю.
Четкий и ровный Ведуньин след вёл Твердислава с товарищами на юг. Ведунья не плутала. Не выделывала хитрых петель, не наводила обманных мороков – словно шла не по землям одного из сильнейших кланов, а по своим корневым владениям – тем, что за Лысым Лесом.
Сейчас Твердислав уже горько жалел, что с ними нет оружия. Не любят ни Ведуны, ни Ведуньи холодного железа. Когда приходится вести поединок одной лишь магией – куда как тяжелее. Но ничего. И на ведуньины хитрости у нас управа найдется. Жаль, конечно, что от гор они далеко – там можно было бы гномов поднять. Они всегда помогут, хоть и небескорыстно. Зато в долг лёгко верят и скорой отдачи не требуют. А все знают, что Твердислав своего слова ещё ни разу не нарушил.
Шли молча. Всё давно сговорено. Каждый знает, что ему делать, если впереди внезапно возникнет затянутая в латаный чёрный плащ длинная тощая фигура с непременной железной косой на длинной рукоятке. Натиск свиты примут на себя близнецы и Кукач, а Твердиславу с Чарусом достанется сама злодеица.
Ведуны никогда не оставляли клан Твердислава в покое на сколько-нибудь долгое время. И летом, и зимой они то и дело подступали к окружавшим становище скалам. Иногда их удавалось остановить ещё на Пэковом Холме, порой они прорывались на подступы к Ближнему Валу; и в этом году, собравшись с силами, Ведуны дважды серьёзно атаковали – и от них пришлось откупаться. Твердислав дёрнул щекой – вспоминать об этом было и больно, и стыдно. Спасибо разумной Джейане, охолонула, привела в себя, сама говорила с нечистью – и выкуп удалось изрядно скостить. Он, Твердислав – недаром имя такое! – на подобное не способен. Он скорее бросился бы в драку без надежды победить, чем стал бы говорить с отродьем Змеиного Холма. Это плохо. Вожак клана на то и вожак, чтобы уметь, когда надо, говорить камнями и стрелами, а когда надо – льстивыми обманными речами. Если б не Джейана, Твердиславичам пришлось бы худо. Ох, не похвалит, не похвалит за такое Великий Дух, когда, возлетев на Летучем Корабле, он, Твердислав, предстанет перед Его грозными очами и будет держать ответ по всей строгости за всё сделанное, а паче того – за несделанное.
К югу от обычных охотничьих угодий клана Твердиславичей, густых смешанных лесов, пересеченных сухими увалами, начиналась Речная Страна. Голубая, обогнув лесистые взлобки и завершив широкую петлю почти в три дня пути, разливалась по обширной низине, образуя бесчисленные рукава, протоки, старицы и озерца. Высокие лесные островины перемежались долгими нудными болотами, покрытыми зарослями стрелок, темно-венчиковых матрасников и уткопрятов. Чёрная вода медленно-медленно струилась по бесчисленным жилам этой земли; места считались не слишком опасными, самых вредных зверей владычествующие здесь кланы давно повыбили и за небольшую мзду в перелётный сезон разрешали охотиться тут всем соседям. Клан Твердислава не был исключением. И сам вожак, и Чарус, и Кукач, и близнецы бывали здесь не раз и не два. Местность они знали – пусть не так хорошо, как здешние старожилы, но вполне нормально для продолжения погони.
На быстром совете, созванном утром второго дня преследования, Кукач предложил повернуть. Ясно было, что Ведунья прошла мимо клановых владений, так что пусть теперь с ней разбираются Джой и Лайк.
Совет звучал вполне резонно.
– Ты что скажешь, Тарни? – Весь разговор вёлся, конечно же, беззвучно.
Тарни, весёлый, с ярко-жёлтыми солнечными волосами, задорным курносым носом и бесчисленными веснушками, только пожал плечами.
– А што? Кукач дело толканул. Мы своё сделали. Можно и назад вертаться. Но вот только я бы весть Лайку подал. Нехорошо. Соседи всё ж таки.
– Знаю я всё, знаю, – ехидно вплёл Чарус. – Из-за той темноглазой небось.
– А хоть бы и так! – не стал отпираться Тарни.
– Всё равно сказать надо, – поддержал брата молчаливый обычно Гарни. – Не по-людски промолчать.
Кукач поспешил согласиться.
– У Тарни, конечно, не башка, а один сплошной охал, но сейчас он и впрямь верно сказал. Темноглазая там или нет – не знаю и знать не хочу. Но с кланом Лайка мы всегда в ладу были – так что негоже их оставлять в неведении, – закончил Твердислав.
Сообща решили идти дальше. Джейана волноваться не должна – всё же трех гонцов назад отправили! Через спокойные места давно уже добрались. Ничего, переживёт род несколько дней без вожака. Джейана не хуже всё сумеет управить.
Глава четвёртая
Когда Буян пришел в себя, уже смеркалось. Он лежал на дне какой-то заросшей ямины, уже не поймёшь – то ли начатого и недостроенного логова корогрызов, то ли следа охотничьих раскопок корнееда. Яма оказалась глубокой, сухой и чистой. Ни тебе ядовитой травы, ни зловредных лиан, вообще ничего.
– А дело-то твоё, парень, дрянь, – вдруг произнёс тонкий, противненький голосок.
– Кто тут?! – Буян ошалело подскочил.
Сверху, над ним, на самом краю, в развилке выпершего из земли древесного корня, удобно устроился щелкунчик. Не травяной, не из знакомых. Как бы дикий – на нём не девчонками клана сшитая одежка, а
