— Прямо как свадебное путешествие. А где невеста? — сострил Руди, усаживаясь в лимузин.
Эндрю рассмеялся.
— Вы привезли с собой хорошую погоду, — сообщил водитель.
— Шли дожди? — спросил Руди.
— Нет, просто было прохладно. И ветрено.
— На севере тоже холодрыга, — заметил Эндрю.
— Вот почему я сюда и переехал, — пояснил шофер.
— Прохладно — это как? — поинтересовался Руди.
— Днем градусов до двадцати. Ночью около десяти.
«Тогда какого черта ты сюда переехал», — подумал Руди, но смолчал.
До отеля машина доехала минут за пятнадцать. Там они зарегистрировались как Эндрю и Руди Фареллы и десять минут спустя вошли в свои номера. Когда Руди заглянул к племяннику, тот уже разговаривал по телефону.
— Где мы сможем побеседовать в спокойной обстановке? — говорил Эндрю. — Без помех? — Он послушал, сказал: «Угу», снова послушал, взглянул на часы и со словами: — Отлично. В три мы на месте, — бросил трубку.
— Где? — спросил Руди.
— Их яхта подойдет к доку.
— Эти чертовы испашки помешались на своих яхтах, — сплюнул Руди. — Не нравятся мне яхты. Бросят тебя на корм акулам, никто и не узнает.
— Думаю, все будет нормально, — успокоил его Эндрю. — Если бы они не хотели иметь с нами дело, то зачем бы им просить о стрелке?
— Все равно, не верю я испашкам, — покачал головой Руди. — Они знают, что мы замочили Морено, а теперь назначают встречу на чертовой яхте. Зачем? Чтобы нас прикончить?
— Это другая команда, дядя Руди. Они не меньше нашего счастливы, что Морено отбросил копыта.
— Все равно, — не сдавался Руди. — В прежнее время, если ты летел самолетом, то мог провести пушку в багаже. А теперь, из-за этих вонючих террористов, приходится ходить на стрелки словно голышом.
Эндрю снова взглянул на часы.
— Через пять минут ты оденешься, — бросил он.
Ровно в два тридцать зазвонил телефон. Эндрю снял трубку.
— Мистер Фарелл?
— Да.
— У меня для вас пакет. Могу я подняться?
— Как ваше имя?
— Уилсон.
— Поднимайтесь, Уилсон, — сказал Эндрю. — Пушки, — сообщил он дяде, вешая трубку.
— Очень вовремя, — буркнул тот.
Уилсон оказался темнокожим мужчиной лет под сорок. С собой он принес атташе-кейс с двумя «смит- вессонами» тридцать восьмого калибра. Он не прикоснулся к оружию, предоставив Руди и Эндрю самим доставать его из дипломата. Эндрю догадался, что он не хочет оставлять на пушках отпечатки пальцев: вдруг эти типы приехали в Сарасоту, чтобы кого-нибудь пришить. Когда Эндрю спросил, сколько они должны, Уилсон ответил, что за все уже уплачено. Эндрю хотел было дать ему на чай, но посыльный держался с таким достоинством, что он передумал.
— Счастливой охоты, — бросил Уилсон напоследок.
Ровно в три часа, как и было обещано, к назначенному месту подъехал катер. На его борту золотом сияло имя яхты — КАТИЕНА. То же слово огромными золотыми буквами красовалось на самой яхте, а чуть пониже — порт приписки — Форт-Лодердейл, Флорида. Руди объяснил Эндрю, что на восточном побережье Флориды никто больше не назначал встреч. Слишком много наркотиков в Майами, слишком много местной и федеральной полиции. Заштатные городишки, типа Сарасоты, Форта-Майерс, даже Неаполя, вполне устраивали как колумбийцев, так и ньюйоркцев. В каждом из этих городков можно сесть и поговорить, не опасаясь, что в любой момент легавые вломятся в двери. Тем не менее и Руди, и Эндрю захватили с собой револьверы.
Когда они взобрались по трапу, их приветствовал самый уродливый человек, какого Эндрю когда-либо приходилось видеть. Его лицо покрывало множество шрамов, словно у горевшего в танке танкиста.
Он обменялся рукопожатиями с гостями и представился:
— Меня зовут Луис Идальго. Рад познакомиться. — Говорил он по-английски с сильным акцентом. Очевидно, пока они поднимались по трапу, он обыскал их глазами, потому что сразу же заметил: — Здесь вам оружие не понадобится, хотя если вам так удобнее...
— Нам так удобнее, — сказал Руди.
— Как вам угодно, — холодно улыбнулся Идальго. — Хотите чего-нибудь выпить?
— Я нет, — ответил Руди.
— Спасибо, нет, — покачал головой Эндрю.
— Тогда поднимемся наверх и поговорим.
Яхта представляла собой огромную рыболовецкую шхуну. Они вскарабкались на мостик и расселись на солнце. Идальго был одет в свободные брюки, черные низкие кроссовки и черную же футболку. На груди поверх футболки висел массивный крест на золотой цепочке. И Руди, и Эндрю явились на встречу в легких серых слаксах, голубых пиджаках и белых рубашках с расстегнутым воротом.
— В графине лимонад, — объявил Идальго, — на случай, если вам захочется пить.
— Спасибо, — ответил Руди и налил себе бокал.
— Итак, — начал Идальго, — интересная история приключилась с Морено, не правда ли?
— Ужасно, — покачал головой Руди и сделал глоток лимонада.
— Да покоится душа его с миром, — произнес Идальго и улыбнулся. Когда он улыбался, он выглядел еще ужаснее. — Но после его ухода остался вакуум, да? Потому что он не готовил себе замены, понимаете? Учитывая все обстоятельства, с его организацией покончено. Se acabo. Жаль.
— Вот потому-то мы и здесь, — сказал Эндрю.
— Да, конечно, — кивнул Идальго. — Но вы уже говорили с кем-нибудь еще?
— С вами первым, — уверил его Руди.
— Хорошо. Потому что кто-нибудь другой попытается занять ведущие позиции или даже сделает вид, что занимает ведущие позиции, но на самом деле никто из них сейчас не в состоянии заполнить образовавшийся вакуум. Вести дела вам следует только со мной. То есть если вам нужен колумбийский кокаин.
Эндрю промолчал.
Руди спокойно прихлебывал свой лимонад.
— Вы пришли к тому, к кому надо, сеньоры, — снова улыбнулся Идальго.
Руди думал, что с такой мордой хорошо сниматься в фильмах ужасов.
— Вы понимаете суть нашего плана? — спросил он.
— Да, мне его объясняли.
Вилли Изетти летал с Карибов в Боготу, чтобы провести предварительные переговоры с одним из людей Идальго. Он сообщил в Нью-Йорк, что обстановка для заключения сделки, похоже, складывается благоприятная. И вот они здесь, чтобы расставить точки над 'и'. Идальго знал, что они убили Морено в его собственной постели. В его собственной постели, черт побери! Они надеялись, что это произвело на него впечатление. Их самих успех операции, бесспорно, окрылил.
Руди не стал тянуть кота за хвост.
— Мы предложили Морено сорок процентов прибыли. Вместо трети, как планировалось вначале. Тем самым наша доля и доля китайцев уменьшились примерно на три и три десятых процента, но мы были готовы пойти на такие уступки...
— И готовы до сих пор, — вставил Эндрю.
— ...потому что понимаем, какая ситуация сейчас сложилась на рынке, — продолжал Руди. — Справедливость есть справедливость.
