— Значит, все дело в Рейчел? — спросила Мэри.
— О, не в ней лично, — успокоил ее отец Дэвид. — Просто она ребенок. Дети излучают любовь много интенсивнее, чем взрослые. А это привлекает духов, как мотыльков свет.
— Но я уверена, что женщина имеет какое-то отношение к моему мужу, к психиатрической экспертизе Крамера, которую он проводил.
Отец Дэвид слышал об этом деле и о Поле Стаффере. Связываться с этим психиатром ему очень не хотелось, но Мэри, судя по всему, была настроена весьма решительно. Несомненно, она очень любит мужа.
Монах внимательно посмотрел на нее.
— Мне кажется, я понял вашу проблему. — Он на секунду замолк. — Муж собрался или собирается уйти к другой. Для вас это тяжелый удар.
Мэри отрицательно покачала головой.
— Вы не ошиблись, но к событиям, мною описанным, это не имеет никакого отношения. Я видела женщину и знаю: она замыслила против нас что-то плохое.
Отец Дэвид кивнул.
— Хорошо. А теперь позвольте мне поговорить с Рейчел.
Девочку ввели в кабинет. Он взял ее за руку.
— Деточка, я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что видела.
Рейчел описала загадочную блондинку с длинными распущенными волосами.
— И она не напомнила тебе никого из учителей?
Рейчел мотнула головой.
— Нет, она была намного красивее.
— Но эта женщина тебя напугала?
— Еще бы! Ведь она хотела меня куда-то увести.
— Понимаю, — сказал отец Дэвид. — Но больше ты с ней не встретишься.
Все было ясно. Он встал.
— У нее была монета, — добавила Рейчел.
— Ты мне не говорила. — Мэри вопросительно посмотрела на дочку. — Что за монета?
Отец Дэвид нахмурился. Девочка оказалась с воображением.
— Я могу ее нарисовать, — предложила Рейчел.
— Да, попробуй. — Отец Дэвид направился к двери. — Извините, но я должен вас покинуть. — Он погладил Рейчел по голове, пожал руку Мэри. — Тороплюсь на исповедь к умирающему.
Через несколько минут, проходя мимо кабинета матери настоятельницы, он вдруг решил заглянуть туда и, полуоткрыв дверь, произнес:
— До свидания.
Стоило отцу Дэвиду бросить взгляд на лежащий на столе рисунок, как улыбка на его лице растаяла.
— О Боже!
Он попросил мать настоятельницу и Мэри выйти.
— Рейчел следует остаться в монастыре еще по крайней мере на день. Я настаиваю. — Его голос дрогнул. — А вас, Мэри, прошу подождать. Мне нужно осмотреть ваш дом.
Отец Дэвид направился к лестнице. Он опаздывал к умирающему, но не это его тревожило. Во-первых, лицо девочки было озарено неземным светом. А во-вторых, даже если бы ей каким-то образом удалось случайно изобразить почти точную копию серебряного динария времен Христа, то выгравированное на монете сочетание SMRM ей никак не могло быть известно. Означало оно
Последние слова предателя Иуды Искариота, которые он произнес перед тем, как повеситься.
Глава двадцать третья
Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных.
Наутро после посещения Башни Ветров кардинал Бенелли едва поднялся с постели. Он чувствовал себя очень скверно. И не только потому, что упал с лестницы на Башне, — настоящей причиной был страх. В дверь постучали. Вошел секретарь, принес бумаги на подпись. А как же, жизнь должна продолжаться! Бенелли подписал, не читая.
Секретарь откашлялся.
— Ваше высокопреосвященство интересовались здоровьем кардинала Вышинского. Он по-прежнему болен.
Бенелли подождал, пока за секретарем закроется дверь. Происходит что-то ужасное. Грациани умер, Вышинский тяжело болен. Кто следующий? Но то, что обнаружилось вчера в Башне Ветров, вызывало еще большую тревогу.
Каждая из монет была квинтэссенцией предательства. Иуда предал Спасителя, и, если последние слова Сильвестра II, которые он произнес на смертном одре, правда, то один из нас предаст папу. Пожалуйста, Боже, избавь меня от этого тяжкого греха!
Кардинал устало прикрыл глаза. Сребреник еще не возник в этом мире, но он уже чувствовал его присутствие — потерял сон, потому что, как только закрывал глаза, начинались шепоты, богохульства, искушения, дьявольский хохот прямо в ухо. Но все это пока атака извне. Конечно, изматывает, но с этим как-то можно мириться. А что будет, когда они проникнут внутрь?
В комнату вошел отец исповедник. Бенелли пригласил его сесть в кресло.
— Кардинал, я пришел вас проведать.
— Скажите, а с вами это тоже происходит? — неожиданно спросил Бенелли.
— Да, — спокойно ответил отец исповедник.
— Я имею в виду кошмарные сны, шепоты, искушения?
Священник кивнул.
— Но с этим не следует бороться. Постарайтесь их не замечать, и они постепенно вас оставят.
— Вы можете видеть духов? — спросил Бенелли.
— Некоторых.
Кардинал поежился. Единственный дух к нему явился в Башне. А что случится, если их будет много? Ведь они сильнее, чем те, с которыми кардиналу приходилось встречаться прежде, — напали, не побоялись даже благословленного папой распятия.
— Я очень боюсь, — признался он.
— Я тоже, — тихо ответил отец исповедник. В его спокойных голубых глазах читалось сочувствие.
— Что же нас ждет?
— Сила монеты нарастает очень быстро, — сказал отец исповедник. — Нам нужно ее нейтрализовать, пока не поздно. Но до сих пор неизвестно, где она находится, хотя человека, которым она управляет, уже видели.
— Кто видел?
— Катерина из Бенедетто. Но, к сожалению, она не знает, откуда этот человек. Она пыталась его остановить, не получилось.
— Почему?
— Монета очень мощная.
— Этот человек понимает истинную природу монеты?
— Нет. Но скоро поймет.
— Но мы должны что-то делать, — глухо произнес Бенелли. — Нельзя просто ждать. Неужели его невозможно найти?
— Во многом это зависит от вас.
— От меня? — Бенелли встрепенулся. — Каким образом я могу это знать? Монахиня, вы, ну и, разумеется, святой отец — это другое дело. А я не мистик, а всего лишь кардинал.
— Но вам было откровение.
