колледжах не раскрывать объятия всяким репортерам и обозревателям».
Альф Мисколо из Восемьдесят седьмого уже отпечатал и размножил по поручению лейтенанта Бернса циркулярное письмо во все университеты и колледжи города и теперь раздумывал, не стоит ли его разослать и по школам.
— Тут еще кое-что есть, — продолжал Олли. — Этот парень, вроде, вспомнил, что от него не советов полиции ждут, а беседы с папочкой и мамочкой. Слушайте. 'Под конец нашего разговора миссис и мистер Уэллс снова разрыдались. От их горя гудели провода, связывающие наш город с Коламбусом, штат Огайо, и это горе разделяем мы все, и это горе обретает голос: «Отыщите Дорожного убийцу».
— Нет слов, — проговорил Хейз.
— На соседней странице, — продолжал Олли, — фотографии двух других. Выглядят они на этих чертовых столбах прямо-таки как рождественские украшения. Вообще, вся эта дрянная газета заполнена историями об убийствах. Тут есть даже ссылки на легавых из Нью-Йорка, которые расследовали убийства, совершенные бандой «Сыновья Сэма», и на парня, который писал о них в тамошних газетах. Заголовок «Психологическое сходство». Странно, что они не вспомнили Джека Потрошителя. Если уж после этого наш клиент не забьется в нору, тогда и не знаю, что его может загнать туда. Хорошо еще, родители не вспомнили имени. Иначе Кори Макинтайра из Лос-Анджелеса просто по стене размазали бы.
Олли сложил газету и швырнул ее на заднее сиденье. Упав на колени Хейзу, она соскользнула на пол.
— Ладно, дай срок, и они все забудут, — проговорил Хейз.
— Хочешь быть полицейским, — не унимался Олли, — ну так и иди в полицейские. А если ты репортер, то заткни рот и не суйся не в свое дело. Ты хоть помнишь, куда мы едем? — спросил он Кареллу.
— Помню, не беспокойся.
— Вы по каким гаражам уже прошлись?
— У меня тут список, — откликнулся Хейз.
— Тот, куда мы едем, совсем недалеко от ресторана прямо за углом.
— Да, мы, по-моему, все объехали в радиусе пяти кварталов.
— А нужный, наверное, пропустили, Рыжий?
Хейз не любил, когда его называли Рыжим. Уж лучше Лефти. А еще лучше Большой Бык.
— Меня зовут Коттон, — ласково напомнил он.
— Дурацкое имя, — парировал Олли.
В душе Хейз с ним согласился.
— Пожалуй, я все же буду называть тебя Рыжим, — настаивал Олли.
— Хорошо. А я буду называть тебя Филлисом.
— Филлисом? А это-то ты откуда взял? Филлис? Тут можно припарковаться, — обернулся он к Карелле.
— Вижу.
— Это я на всякий случай. Если вы, ребята, умудрились не найти гараж рядом с рестораном, то кто знает, может, и парковку провороните.
Карелла остановился. На тот случай, если какому-нибудь чересчур ретивому патрулю придет в голову пополнить дневную добычу штрафных талонов, он поставил на крышу мигалку. Все трое вышли из машины, и Карелла запер дверцы. От приятелей из Шестьдесят первого он слышал историю о том, как у них увели машину прямо от винной лавки, пока они допрашивали хозяина по поводу недавнего вооруженного ограбления.
— Так, где это мы? — осведомился Олли. — Ресторан на углу Альстер и Саус Хейли?
— Альстер и Баус.
— Ладно, неважно. В любом случае танцевать надо оттуда, от ресторана. Пойдем на угол, ближайший к Джефферсон, а там разойдемся и будем прочесывать подряд все гаражи с обеих сторон. Ведь он сказал: «На углу, около Джефферсон». Так?
— Так-то так, — откликнулся Карелла. — Но «на углу» может означать что угодно.
— На углу — это на углу. Как, Рыжий, прав я?
Хейз поморщился:
— Олли, я же сказал тебе, что не люблю, когда меня называют Рыжим.
— Ну а если я буду называть тебя Коттоном, это тебе понравится?
— Да.
— Ладно. Только, скажу тебе, если бы у меня было такое дурацкое имя, то лучше бы меня называли как-нибудь иначе. Что скажешь, Стиви-малыш? Я прав?
Карелла промолчал.
Детективы двинулись по улице к ресторану.
— Шикарное местечко, — заметил Олли. — У этого малого куча денег, если перед тем, как придушить, он угощает здесь своих девчонок. Ну как, ребята, пошли со мной? Я покажу вам, как надо находить гаражи.
Они прошли квартал от угла, потом еще полквартала к северу, в сторону Джефферсон. В этот гараж Карелла с Хейзом вчера заходили. Тогда они разговаривали с коротышкой пуэрториканцем по имени Рикардо Альбареда, который не мог вспомнить ни девушки в бордовом платье, ни мужчины в темно-коричневом костюме, с коричневым галстуком и в коричневых башмаках. Мало того, они, благодаря приметливому официанту, дали и другие приметы: рост метр семьдесят пять — метр восемьдесят, вес семьдесят килограммов, карие глаза, шатен, усы. И все равно Альбареда ничего не смог вспомнить.
Он и сегодня был на дежурстве. Обычно он работает в дневную смену, но вчера ему пришлось подменить заболевшего друга. Вернулся домой только в два ночи, а к восьми снова на работу, так что устал страшно. Все это он выложил детективам на своем странном англо-испанском наречии.
— Послушай-ка, — начал Олли, — ты работаешь в этом поганом гараже, понимаешь по-английски? И эти двое здесь были, и я хочу, чтобы ты сию же минуту вспомнил это, иначе я всю душу из тебя вытрясу. Ясно?
— Если я умею вспомнить их, то умею, — сказал Альбареда. Передернув плечами, он посмотрел на Кареллу.
— Мы его вчера целый час допрашивали, — сказал он. — Не может вспомнить, что тут поделаешь?
— То вчера, а то сегодня, — пояснил Олли. — И сегодня здесь, — он повернулся к Альбареде, — детектив Олли Уикс, а он не любит, когда ему говорят нет, если только не хотят нарваться на неприятности. Можно, например, загреметь только за то, что плюешь на тротуар.
— Я не был плевать на тротуар.
— Вот как дам тебе сейчас по зубам, так ты кровью захаркаешь весь тротуар, а это нарушение закона.
— Слушай, Олли, — начал было Хейз.
— Рыжий, не вмешивайся! Итак, — снова повернулся он к Альбареде, — вчера, без четверти десять. Девушка в бордовом платье, сегодня ее фотографию напечатали все газеты, ее убили, это ты понимаешь, идиот? И с ней был мужчина, примерно вдвое старше ее. С усами, вроде твоих, ясно, Панчо? А теперь давай, вспоминай.
— Я не упоминал никого с такими усами, что у меня, — сказал Альбареда.
— А как насчет девушки в бордовом платье?
— И ее не упоминаю.
— Что, у вас было так много девиц в бордовом без четверти десять? И что ты делал в это время, Альбареда, что даже не заметил девушку в бордовом? Разглядывал «Плейбой» в туалете?
— Да мы тут имеем много девушка в бордовом, — как бы извиняясь, сказал Альбареда.
— И все они были здесь без четверти десять? Ну, эти, в бордовом?
— Нет, не в тот вечер. Я вообще говорю.
— А кто еще с тобой был здесь вчера? Или только ты один, латинос несчастный?
— Два. Нужно было три, но...
— Ну да, ну да, твой приятель заболел и пошел домой. Так кто еще здесь был?
— ...поэтому нас было два.
