огромных подушках с наволочками из египетского хлопка.
— Что мы будем делать?
— Все, что захочешь, дорогая.
— Можешь теперь называть меня Марли. Перед тем как прижаться к ее губам своими твердыми и прохладными от зимнего воздуха губами, он прошептал:
— Марли.
Зная, куда приведет этот, казалось бы, невинный поцелуй, она положила руку на его грудь. Его пульс бился так же сильно, как и ее.
— Держу пари, нам будет очень жарко, Кэш Шэмпейн.
— Это хороший предмет для спора, — согласился он.
Его рука повторяла изгибы ее тела, заставив ее придвинуться к нему ближе. Он прижал ее сильнее, и она ахнула. Его пальцы начали ласкать ее грудь, и эта ласка вырвала из нее стон.
— Как давно… — прошептала Марли, и ее голос затих.
— Давай наверстаем, — предложил он хриплым голосом.
Он дарил ей такое острое и сильное наслаждение, что она не могла в это поверить.
— Сначала я не верила тебе, — пробормотала она прерывающимся голосом.
— А сейчас?
— Я… тебе верю.
Она внезапно обнаружила, что расстегивает его рубашку. Одним движением она сдвинула ткань с его плеч, обнажая грудь.
Когда раздался стук в дверь, он скатился с кровати и пробормотал:
— Сейчас вернусь.
Она кивнула. По дороге он зашел в ванную, как поняла Марли, чтобы взять презервативы, и затем пошел открывать дверь. Не впустив официанта, он нацарапал на счете свою подпись, взял поднос и аккуратно закрыл дверь ногой.
— Теперь, — сказал он, возвращаясь к кровати, откупоривая бутылку и наполняя бокалы, — мы можем начать по-настоящему.
— Я думала, мы уже начали.
Потянувшись, он нашел завязку, державшую ее волосы, и стянул ее с волнистых прядей. Освобожденные, они упали на ее плечи. Кэш играл с завитками, ловя их между пальцев, убирая их с ее лица и раскладывая по подушке.
— Марли, дорогая, — бормотал он.
С каждым вздохом ее страсть разгоралась.
Она никогда не ощущала ничего подобного ни с одним мужчиной, и когда он на миг замер, она почувствовала, будто висит над пропастью.
— Подожди минутку, — прошептал он сдавленным голосом. Дотянувшись до прикроватного столика, он нащупал презерватив и сорвал зубами фольгу.
— Зубами, — прошептала она, едва узнавая собственный голос, который стал хриплым от желания. — Это так по-мужски.
Он выдавил улыбку.
— Я думал, что тебе понравится.
— Да, это дополняет представление о тебе, — пробормотала она.
В его голосе было больше нежности, чем она ожидала.
— Я рад, что мы это делаем, Марли.
Все ее тело пылало. Когда он овладел ею, она тихо вскрикнула и обхватила обеими руками его шею. Сейчас она не имела представления, что значило для них занятие любовью. Есть ли у нее и Кэша будущее, или же все будет разрушено тем старым семейным проклятием, веру в которое только что пошатнул Кэш Шэмпейн?
Но сейчас Марли это не заботило. Крепче обняв его, она ощущала только наслаждение…
Глава 7
— Это было… — прошептала Марли через несколько часов, пытаясь подобрать подходящее слово.
Рассеянно поглаживая ее волосы, Кэш просто кивнул, пробормотав:
— Не надо слов, Марли.
Сколько женщин у него было, но Марли — особенная. И то, что возникло между ними, не могло быть объяснено такими словами, как похоть или желание. Это было нечто более глубокое, движимое чем-то таинственным, для чего никто на земле еще не нашел подходящего названия. «Эмоции», — говорили одни. «Судьба», — считали другие.
Но как бы это ни называлось, здравый смысл должен был заставить Кэша удержаться от только что произошедшего. Но теперь Марли неподвижно лежала в его объятиях, и ее дыхание было слабым, будто она спала. Ее щека прижималась к его груди, а макушка прикасалась к подбородку. С каждым вдохом в него проникал сладкий аромат ее волос, вызывающий очередную волну безудержного желания. Кэш чувствовал себя наркоманом — такой сладкой любви, что была сейчас между ними, ему недостаточно. Следовало бы подумать об этом раньше, но теперь слишком поздно. Он так тяжко вздохнул, что она пробормотала:
— Что с тобой?
— Я просто засыпаю.
Он не засыпал. Злость на себя не давала ему заснуть. Когда Кэш месяц назад приехал в Нью-Йорк, у него были четкие планы. Никому из знакомых он не сказал, что уехал сюда. Даже Энни Дин, менеджер его клуба в Новом Орлеане, думала, что босс уехал из города по делам, а потом отправился на рыбалку с Сэмом.
Скажи его друзьям, что он окажется в постели с одной из сестер Беннинг, они бы не поверили. Да, он собирался встретиться с одной из них. Может быть, даже походить на свидания. Но теперь…
Он не должен был позволить эмоциям завладеть собой. Чувства здесь лишние, ему нужна ясная голова. Ничто не должно выбивать его из колеи. С досадой качая головой, он не мог понять, что же ему теперь делать. Встать и уйти? Но даже если бы он захотел, разве смог бы?
Его горло сжалось, когда он погладил ее волосы, рассыпавшиеся по его груди. В какой-то момент Кэш решил, что надо рассказать ей все. Но тогда она возненавидит его…
Он перевел взгляд на окно, занавешенное тюлем. Звезды сверкали, искрясь в прозрачной ткани, заставляя его чувствовать, что они с Марли попали в собственный рай и теперь плывут высоко над землей.
Сегодняшним вечером Марли затронула самые глубокие струны его души.
Хуже всего, что это произошло именно в Нью-Йорке. На земле не было места, которое бы Кэш ненавидел больше. Вероятно, из-за того, что случилось четырнадцать лет назад, когда он в первый раз приехал сюда. Тогда он чувствовал себя выбитым из колеи. Пару дней он бродил по улицам как в тумане. Смотрел на богатых туристов, тративших свои деньги направо и налево. Их длинные черные сверкающие лимузины скользили по широким авеню, скрывая пассажиров за темными стеклами, когда они проезжали мимо бездомных, спящих на вентиляционных решетках метро. Кэша раздражала такая несправедливость. Раздражал и шум большого города. Автомобильные гудки и сирены сводили его с ума. Но самым ужасным была та последняя ночь, что он провел здесь, потеряв надежду отомстить человеку, которого тогда чуть не убил.
Теперь же он содрогнулся от ужасных воспоминаний. Его жизнь могла бы закончиться в ту же ночь. Да и на самом деле почти закончилась, когда человек, которого он ненавидел больше всех на свете, проявил к нему милосердие. И Кэш сбежал.
Когда он вернулся в Новый Орлеан, тот снова раскрыл ему свои любящие объятья. Город, в котором Кэш родился, всегда был его путеводной звездой. Его глаза привыкли к цветам, вьющимся по бело-розовым
