ДОМ ПЛОТИ

— Мистер Лейт сказал, что на него напал именно такой человек. — Инш сделал многозначительную паузу. — Таким образом, Уильям Лейт является первым, кому удалось остаться живым после столкновения с Вайзменом.

Констебль Ренни наклонился к Логану и прошептал на ухо:

— Что значит дрызги? Может быть, брызги?

— Понятия не имею. Заткнись.

— Я только спросил…

Клик. На экране возникло мужское лицо со следами побоев, половина головы скрыта под марлевой повязкой.

— Тридцать четыре шва, — доложил Инш, — триста граммов крови. Сейчас мистер Лейт находится под охраной в Королевском изоляторе Абердина — и у меня нет ни малейшего желания, чтобы Вайзмен вернулся и закончил начатую работу.

Клик. Кен Вайзмен лыбится с экрана. Время и тюрьма наложили на него свой отпечаток: те немногие волосы, что остались, поседели и теперь были коротко подстрижены, бородка почти белая. Большие уши, большие руки, все большое. Он набрал лишний вес, но по-прежнему выглядит сильным. С левой стороны лба бежит длинный шрам, через бровь он спускается на правую щеку, уродуя глаз. Красивым его не назовешь.

— Вайзмен в бегах с утра вторника, но сегодня днем он позвонил на Би-би-си. — Инш кивнул, и полицейский включил магнитофон.

Женский голос, дружелюбный:

— Привет, вы позвонили в шотландское отделение Би-би-си. Чем я могу вам помочь?

Какой-то треск. Пауза. Затем мужской голос, низкий, с едва заметным акцентом жителя Абердина:

— Я хотел бы поговорить с кем-нибудь насчет Мясника.

— Одну минуту, я выясню, кто свободен…

На линии тишина, затем музыка, потом снова тишина, потом другой женский голос:

— Отдел новостей. Я могу вам помочь?

— Вы знаете, кто я такой?

Еще одна пауза, наверняка заполненная закатыванием глаз и неслышными театральными вздохами.

— Вы хотите сообщить что-то важное?

— С вами говорит Кен Вайзмен. Они меня ищут. Они обо мне врут.

Какая-то суета, затем куда более заинтересованный женский голос:

— Понятно. Вы хотите все исправить? Сами рассказать людям свою историю?

— Один раз они это уже сделали — еще раз у них не получится. Они не смогут снова отправить меня в эту долбаную тюрьму!

Диалог продолжается, Вайзмен долго говорит по поводу того, какие придурки полицейские Грампиана, и эти самые полицейские, собравшиеся в зале для брифингов, молча слушают запись.

Затем Инш кивком велел остановить пленку.

— Вот так, — сказал он, рассеянно шаря по карманам в поисках отсутствующих там сладостей. — Мы дали послушать эту пленку его социальному работнику и двум его сослуживцам. Все они подтверждают, что это определенно голос Вайзмена. Звонил он из телефона-автомата в Тиллидроне, так что мы знаем, что он до сих пор в городе. Но дальше пойдет интереснее…

Снова включили запись.

Еще ругань, затем женщина спросила:

— Вы не хотели бы лично выступить в свою защиту? В телевизионном интервью? Рассказать всей стране?

На этот раз пауза затянулась, и можно было предположить, что Вайзмен повесил трубку. Но наконец низкий голос произнес:

— Всей стране?

— Да, и в наших силах организовать это сегодня же! Вы можете приехать на студию, мы находимся в Беллгрейв-террас, и…

— Думаешь, я дурак? Если надо, сам скажу, где и когда, ясно?

— Ладно, ладно, сам так сам. Вы говорите куда, и мы к вам приезжаем. Никаких проблем. Командуете вы. Я вовсе не хотела…

— Я с вами свяжусь.

И дальше легкое жужжание отключенной линии.

— Алло? Алло? Срань Господня… Стив! Стив, ты ни за что не догадаешься, с кем я только что…

Клик. Запись закончилась.

— Вот так, — сказал Инш. — Вопросы будут?

— Милостивый Боже… — Фолдс остановился как вкопанный и медленно обвел глазами кухню Лейтов. — Совсем как в «Бешеных псах»…

Узкая металлическая дорожка, которую проложили эксперты, чтобы улики не затоптали, скрипела под его ногами, когда он шел к раковине.

Кровь была повсюду: на полу, на дверцах шкафчиков, на столешницах, на стенах и даже на потолке. Кто-то здорово украсил помещение с помощью восьми пинт крови Валери Лейт.

Начальник полиции посмотрел на липкий кафель:

— Первые впечатления?

Логан в ступоре уставился на сталактит из свернувшегося гемоглобина, свисающий с вытяжки над плитой.

— Крови значительно больше, чем в последний раз.

Фолдс кивнул:

— Двадцать лет назад то же самое. Иногда Вайзмен разделывает их на месте, иногда увозит и убивает где-то в другом месте. Что-нибудь еще?

— Ну… У них явно не было проблем с деньгами.

Валери и Уильям Лейт ездили на «Порше-911», машина стояла в гараже, у дома был припаркован огромный «лексус» четыре на четыре. Жили они в одном из тех перестроенных поместий на окраине Абердина, которые всегда стоили чертову прорву фунтов: полуразрушенная ферма, некогда купленная ловким строителем и превращенная в «роскошное загородное жилье для удачливого чиновника» — эксклюзивное и дорогое.

Фолдс рассеянно положил руку на гранитную черную столешницу, поморщился и тут же отдернул. Его латексная перчатка взвизгнула, отдираясь от липкой крови.

— Черт!.. — Он вытер руку о полу защитного халата, оставив длинное смазанное пятно.

Логан открыл дверь на патио и вышел. Снаружи было темно, хоть глаз выколи, соседние дома представляли собой серо-коричневые бледные силуэты на фоне ночного Абердина. По шоссе двигались маленькие пятна света. Тишина нарушалась лишь редким лаем полицейской собаки.

Вид был потрясающий: по другую сторону шоссе устраивали фейерверк. Хвостатые ракеты прорезали ночное небо и взрывались дождем красных звезд. Через четыре секунды доносился приглушенный звук — БЭНГ, но к тому времени красные искры уже успевали погаснуть.

— Представить только, что отсюда видно в выходные! Каждый фейерверк в городе.

Начальник полиции встал рядом с ним у перил:

— Господи, ну и холодрыга. — Он поежился. — На месте Вайзмена стали бы вы ждать возможности поболтать с Би-би-си?

— Как бы не так! Я бы был на первой посудине, отплывающей из Великобритании.

— Тогда возникает законный вопрос: почему он все еще здесь?

Логан проводил глазами очередную ракету: